 |
| მარია კლავდიევნა ტენიშევა (1858-1928) |
«რაღაც სადღაც მიმექაჩება... ძალიან მინდა რამეში თავის გამოჩენა, თავის მიძღვნა რაღაც კეთილშობილი საქმისთვის, მე მინდოდა ვყოფილიყავი მდიდარი, ძალიან მდიდარი იმისთვის რომ რაღაც გამეკეთებინა კაცობრიობის სასარგებლოდ. მეჩვენებოდა რომ მთელ ჩემს სახსრებს მივცემდი ხალხის განათლებისთვის, გავაკეთებდი რაღაც სასარგებლოს, მტკიცეს.» ჩაწერა თავის დღიურში ახალგაზრდა მარიამ ტენიშევამ.
ვერცხლის საუკუნეში //1917 წლის ბოლშევიკური გადატრიალების წინ// ტალაშკინომ სახელი გაითქვა როგორც რუსულმა კულტურულმა ცენტრმა.
1894 წელს ტენიშევებმა შეიძინეს ტალაშკინოს გვერდით არსებული ხუტორი ფლენოვო და იქ მოაწყვეს სოფლის მეურნეობის სკოლა.
საკმაოდ სწრაფად აიგო სკოლის, ბიბლიოთეკის, სასადილოს, საძინებელთა, მეფუტკრეობის მუზეუმის, მეტეოსადგურის, მასწავლებელთა სახლის შენობები.
კნიაგინია ტენიშევას «სოფლის მეურნეობის პირველი ხარისხის სკოლას» ჰქონდა დიდი ხილის ბაღი, ბოსტანი, ადგილი კენკრის მოსაყვანად, მეფუტკრეობის და მეთევზეობის მეურნეობები და «საჩვენებელი ხუტორი».
ვერცხლის საუკუნეში //1917 წლის ბოლშევიკური გადატრიალების წინ// ტალაშკინომ სახელი გაითქვა როგორც რუსულმა კულტურულმა ცენტრმა.
1894 წელს ტენიშევებმა შეიძინეს ტალაშკინოს გვერდით არსებული ხუტორი ფლენოვო და იქ მოაწყვეს სოფლის მეურნეობის სკოლა.
საკმაოდ სწრაფად აიგო სკოლის, ბიბლიოთეკის, სასადილოს, საძინებელთა, მეფუტკრეობის მუზეუმის, მეტეოსადგურის, მასწავლებელთა სახლის შენობები.
კნიაგინია ტენიშევას «სოფლის მეურნეობის პირველი ხარისხის სკოლას» ჰქონდა დიდი ხილის ბაღი, ბოსტანი, ადგილი კენკრის მოსაყვანად, მეფუტკრეობის და მეთევზეობის მეურნეობები და «საჩვენებელი ხუტორი».
მამული სმოლენსკიდან 120 კილომეტრში ტალაშკინოსთან 1893 წელს შეიძინა თავადმა ვ.ნ.ტენიშევმა. შემდეგ მფლობელი იყო თავადი მარია კლავდიევნა.
ბოლშევიკებმა მამული რა თქმა უნდა ააოხრეს და გაატიალეს.
მხატვრული ცხოვრების ცენტრისგან დარჩა მხოლოდ ნაგებობები ფლენოვოში. მამული ასევე ტენიშევებმა შეიძინეს 1894 წელს.
აქ იყო სამხატვრო სახელოსნოები, სკოლა, თავადი ტენიშევის აკლდამის ადგილას აგებული იყო ეკლესია.
არისტოკრატთა ყოფილი მამული ტალაშკინო სმოლენსკიდან სამხრეთითაა. ოდესღაც ის ეკუთვნოდა სახელგანთქმულ რუს მეცენატ მარია კლავდის ასულ ტენიშევას. მამული ტენიშევას დაბადების დღეზე 1893 წელს აჩუქა მისმა მეუღლე ვიაჩესლავ ნიკოლოზის ძე ტენიშევმა.
ახალმა პატრონებმა არ გადააკეთეს ტალაშკინოში ხის ერთსართულიანი მემამულის სახლი. ის უბრალოდ აავსეს წიგნებით,სურათებით, ქანდაკებით,მაიოლიკით და შესანიშნავი სტუმრებით და ჭკვიანური საუბრებით.
თანამედროვეები ტალაშკინოს უწოდებდნენ ათენს და მის დიასახლისს ადგილობრივ «პერიკლეს».
მამულს კიდევ ერქვა «რუსული ფლორენცია».
ტენიშევა მეგობრობდა მისი დროის გამოჩენილ მხატვრებთან-ვასნეცოვთან, ვრუბელთან, მალიუტინთან.
ტალაშკინოში სტუმრად დადიოდნენ ნესტეროვი,კოროვინი, რეპინი, მოქანდაკე ტრუბეცკოი. კომპოზიტორები ანდრეევი და სტრავინსკი, ბოტანიკის პროფესორი რეგელი, არქიტექტორი ნიკოლოზ ბენუა, დიაგილევი და შალიაპინი.
ტენიშევა უყურებდა ევროპული და რუსული ხელოვნების განვითარებას, აქტიურად მონაწილეობდა მხატვრულ ცხოვრებაში და სულ უფრო და უფრო ხშირად ფიქრობდა რუსული ეროვნული ხელოვნების ბედზე.
მან დაიწყო ოცნება რუსული სტილის აღორძინებაზე.
ამიტომ მან თავის მამულში გახსნა სამხატვრო სახელოსნოები - ქარგვის, კვეთის, მეთუნეობის, მინანქრის, ავეჯის, მჭედლობის, ხეზე კვეთის სახელოსნოები.
სახელოსნოებს ტალაშკინოში ხელმძღვანელობდა მხატვარი მალიუტინი.
ერთი წლის შემდეგ ტენიშევებმა შეიძინეს ხუტორი ფლენოვო ტალაშკინოსთან ახლოს. მათ იქ შექმნეს ობოლი ბავშვებისთვის და ადგილობრივი გლეხებისთვის განკუთვნილი სოფლის მეურნეობის სკოლა. სკოლასთან იყო დიდი ხილის ბაღი, ადგილი კენკრის მოსაყვანად, მეფუტკრეობის და მეთევზეობის მეურნეობები,საჩვენებელი ხუტორი.
რუსული მცირე ხელოვნების ნამდვილ შედევრად იქცა ტერემოკი ფლენოვოში. მალიუტინის პროექტით მორებისგან აგებული შენობა. აჟურული ფანჯრები, კარნიზები, ფანჯრების საპირეები, კაშკაშა ფერები, ზღაპრული მოტივები ფასადებზე ქმნიან ფანტასტიურ, სადღესასწაულო სახეს.
ტალაშკინოს ცხოვრების მთელი პერიოდი დაკავშირებულია ნიკოლაი რერიხის სახელთან. აქ შეიქმნა მისი ერთ-ერთი საუკეთესო მონუმენტური ქმნილება - მოზაიკა «ხელთუქმნელი მაცხოვარი»
//წმინდა სულის მოფენის ეკლესიის თავზე. 1902-1905//.
1917 წელს ტენიშევა წავიდა რუსეთიდან, ცხოვრების უკანასკნელი წლები მან გაატარა სენ-კლუში,პარიზთან.
«სმოლენსკის ფლორენცია» ისევე როგორც უამრავი სხვა მამული ბოლშევიკებმა ააოხრეს. ყველაფერი ძველდებოდა. ყველაფერს იტაცებდნენ ადგილობრივი მცხოვრებლები. რერიხის მიერ ნეორუსული სტილით აგებულ ეკლესიაში ინახავდნენ კარტოფილს. თავადი ტენიშევის აკლდამა ააქოთეს.
ტენიშევას ხსენება საშიში იყო და მას არც ახსენებდნენ.
მეორე მსოფლიო ომის შემდეგ ტალაშკინო თითქმის გაქრა.
მაგრამ ხალხს ის ახსოვდა.
ტენიშევას გარდაცვალებიდან 30-ოდე წლის შემდეგ სმოლენსკის კულტურის ჩინოვნიკებთან მივიდა ორი ინტელიგენტი დედაბერი.
მათ სახელმწიფოს გადასცეს სამკაულები, ოქროში ჩასმული ზურმუხტები და საფირონები რომლებიც მათ დაუტოვა წასვლის წინ თავადმა ტენიშევამ. თავადი ტენიშევას ანდერძით საჭირო იყო ამ ილამაზის შენიშვნა და როდესაც ბოლშევიკები გაიგებდნენ სილამაზის ფასს მაშინ მათი სმოლენსკის მუზეუმებისთვის გადაცემა.
ზოგ ბოლშევიკს მართლაც უკვე ესმოდა სილამაზის მნიშვნელობა და ამ კოლექციის საფუძველზე სმოლენსკში გაიხსნა სამხატვრო გალერეა რომელსაც დღესაც ძალიან ხშირად ნახულობენ ხოლმე სმოლენსკელები.
ტალაშკინოშია ამ გალერეის რუსული ხელოვნების ექსპოზიციის //ძველი რუსული ხატებიდან მეოცე საუკუნის დასაწყისის ნაწარმოებამდე// ფესვები.
1946 წელს ტალაშკინოს მამული გამოაცხადეს ისტორიულ-არქიტექტურულ ნაკრძალად. ისევ ააგეს სკოლიდ ძველი შენობა, შეაგროვეს ტენიშევას კოლექციის მრავალი ნივთი....
დღესაც საინტერესოა ტენიშევას სიტყვები რუსულ სტილზე :
« ჩვენი წინაპრები ისხდნენ ხის სკამებზე,მათ ეძინათ ბუმბულით დატენილ ლეიბებზე. ეს რა თქმა უნდა აღარ აკმაყოფილებს ჩვენს თანამედროვეებს,მაგრამ რატომ არ შეიძლება რომ ჩვენ ვიყოთ შთაგონებული რუსული სიძველით და მისი ასლების გაუკეთებლად მაგრამ მისით შთაგონებულებმა,რუსული სულისკვეთებით გავაკეთოთ ჩვენი სავარძლები, დივანები, შირმები დრიუმოები ?“...
ეხლა ცდილობენ ტალაშკინოში წმინდა სულის ტაძრის აღორძინებას. მაღალ ბორვცზე აგებული ეკლესიის გამშვენებაზე 1908-1914 წლებში მუშაობდა ჯერ კიდევ რუსულ ნიადაგთან დაკავშირებული ნიკოლაი რერიხი. მაგრამ მან გადაუხვია მართლმადიდებლურ კანონს და ამიტომ ტაძარი არ აკურთხეს.
ტაძრის ცენტრალურ ადგილს, საკურთხეველს,აგვირგვინებდა ცის დედოფლის გამოსახულება. ასეთი რამ არ ყოფილა მსოფლიოს მართლმადიდებელთა არც ერთ ეკლესიაში.
ტაძარს უნდა დაუბრუნონ ის სახე რომელიც მას ჰქონდა ასი წლის წინ.
ტაძრის შიდა მოხატულობა ბოლშევიკებს ვერ გადაურჩა, მაგრამ მხატვრები გეგმავენ ტაძრის შემკულობის აღდგენას, საკმაოდ კარგა გადარჩა პორტალის მოზაიკის მარჯვენა ნაწილი,მაგრამ პანოს მარცხენა მხარის აღდგენა დიდ ფულს ითხოვს.
შემდეგ დაგეგმილია ტაძრის მიმდებარე ტერიტორიის აღდგენა.
აცოცხლებენ ტენიშევას მიერ შექმნილ თეატრსაც რომელშიც თვითონ ტენიევა იყო რეჟისორიც,მსახიობიც და მკერავ-გრიმიორიც.
ეხლა ტენიშევას საბავშვო თეატრი 1-4 კლასის მსურველ მოწაფეებს სთავაზობს წარმოდგენებს,კონკურსებს,თამაშებს, საჩუქრებს.
ამას წინ გაჩნდა ძმები გრიმების ზღაპრის მიხედვით დადგმული წარმოდგენა « ქალბატონი ქარბუქი ».
ტალაშკინოს კიდევ ერთი მარგალიტი იყო ბალალაიკაზე დამკვრელ ბავშვთა ორკესტრი ცნობილი მუსიკოსი ვ.ლიდინის ხელმძღვანელობით.
ფოლკლოლური ფესტივალების და სახალხო სეირნობების დრეოს ტალაშკინოში მუსიკა ეხლაც უკრავს.
მხატვარმა სტელეცკიმ კუსტოდიევს თავის დროზე მისწერა :
«მუსიკა, ხმაური, სირბილი, ფაციფუცი როგორც ბაზრობაზე...დადგმა მართლაც მხატვრულია და შესრულება ძალიანაც კარგია. თუმცა ყველაფერს ასრულებენ უბრალო მუჟიკები. თავადი ტენიშევა და სხვა ინტელიგენტები ასრულებენ მხოლოდ სოლისტების როლებს.»
ტალაშკინოში ტურისტების გარდა დადიან არქეოლოგები, ხელოვნებათმცოდნეები, მხატვრები, სტუდენტები, ფილოსოფიური სკოლა «ახალი აკროპოლის» მოწაფეები, რესტავრატორები.
მამულის პარკში ეხლახანს აღმართეს დამფუძნებელი ტენიშევას ქანდაკება....
ისევ და ისევ მარია ტენიშევაზე და მის ცხოვრებაზე
მის შემოქმედებით ბედში აისახა მეცხრამეტე და მეოცე საუკუნეები.
იყო უკანონო შვილი. ეხლა ითვლება რომ დაიბადა 1867 წელს.
გოგონა ველურად იზრდებოდა მამინაცვლის სახლში. არ შველოდა ამას ძიძების, გუვერნანტკების და მასწავლებლების სიმრავლე.
დედა ცივი იყო საკუთარი შვილის მიმართ. ალბათ არ უნდოდა რაღაცეების გახსენება. ტენიშევა ამბობდა რომ არ ახსოვს დედის ხელის მიკარება.
ის ეძებდა მეგობარს მაგრამ მას აშინებდა თანატოლთა აურზაური.
ადამიანებზე უფრო მეტად მასზე იმოქმედა ანტიკური გმირის მარმარილოს ბიუსტმა.
დედამ სცადა უკვე წამოზრდილი ქალიშვილის თავიდან მოშორება და ის სასწრაფოდ გაათხოვა.
მაგრამ ქმარს ძალიან უყვარდა კარტის თამაში,ცხოვრება მომაბეზრებელი იყო და ოჯახური ცხოვრება ვერ აეწყო. ვერ უშველა საქმეს ბავშვის გაჩენამ.
მას უთხრეს რომ მას ჰქონდა ოპერისთვის კარგი ხმა. მას შეეძლო სასწავლებლად იტალიაში ან საფრანგეთში წასვლა, მაგრამ მას არ ჰქონდა ფული და პასპორტი. მაშინ ცოლს ქმრის პასპორტში სწერდნენ. იყო დიდი პრობლემები.
დედამ უარი უთხრა ფულით დახმარებაზე. მარიამ გაყიდა რისი გაყიდვაც შეეძლო და მოაგროვა ფული.
მან მოახერხა ქმრისგან წასვლის ნებართვის მიღებაც.
მარტოხელა ქალი პატარა ქალიშვილით და მცირე ბარგით წავიდა პარიზში.
მარია ფერწერას სწავლობდა სახელგანთქმულ ჟულიანის აკადემიაში და სიმღერას-მატილდა მარკეზის სტუდიაში. ის დარწმუნებული იყო რომ მის მოწაფეს ელის ოპერის მომღერლის დიდება.
ამ გზაზე მარია ალბათ მართლაც იპოვიდა აღიარებას და დიდებას. მას შესთავაზეს ტურნე საფრანგეთში და ესპანეთში.
მაგრამ ანტრეპრენიორმა ჩათვალა რომ ახალგაზრდა და ლამაზ ქალს უძლია მისთვის კარგი საქმისთვის კუთვნილი პროცენტების გარდა კიდევ სხვა რამით მადლობის გადახდა.
ბევრი წვალების შემდეგ მარიამ დაასკვნა რომ სცენაზე მოხვედრა შეიძლება ხერხებით რომლებსაც არაფერი აქვთ საერთო ხელოვნებასთან.
საქმე არ გამოვიდა,ცხოვრებით ნაცემი მარია უფულოდ და ბავშვთან ერთად ცხოვრობდა რაღაც საზიზღარ სასტუმროში.
ის უკვე ფიქრობდა რომ აქედან ერთადერთი გამოსავალია სიკვდილი.
მაგრამ მოხდა სასწაული. მის კარზე მოულოდნელად დააკაკუნა ბავშვობის მეგობარმა თავადის ასულმა ეკატერინა სვიატოპოლკ-ჩეტვერტინსკაიამ. ხანგრძლივი მეგობრული საუბრის შემდეგ მან მარია ტენიშევას შესთავაზა მასთან რუსეთში ტალაშკინოში წასვლა.
სადღაც სმოლენსკის გუბერნიაში იყო წყნარი და ლამაზი ადგილი ასეთივე სოფლით და ამით მოხიბლულმა თავადის მდიდარმა ასულმა იყიდა ის.
მარია ტენიშევამ დაისვენა თავის მეგობართან ტალაშკინოში. მან სცადა თავისი ოჯახური პრობლემების გადაჭრა. ქმარმა მას ფაქტიურად წაართვა ქალიშვილი და მისცა ის დახურულ სასწავლებელში. რაც შეეხება ცოლის არტისტულ გეგმებს მან თქვა რომ არ უნდა თავისი გვარის დანახვა კედლებზე გემოკიდებულ აფიშებზე.
მარია ქმარს გაეყარა. ოჯახი საბოლოოდ დაინგრა. მარიამ მიიღო თავის შვილთან შეხვედრის უფლებაც.
მას აწვალებდა სვიატოპოლკ-ჩეტვერტინსკაიას ხარჯზე ცხოვრება.
რაღაც მეგობრულ საღამოზე მას სთხოვეს სიმღერა. მისი აკომპანიატორი იყო მკვიდრად ნაგები დათვი გლეხის მსგავსი მაგრამ პარიზელი თერძის მიერ შეკერილ სამოსში გამოწყობილი ადამიანი.
ის დიდებულად უკრავდა ჩელოზე.
ამ ენერგიულ და საქმიან თავად ვიაჩესლავ ნიკოლოზის ძე ტენიშევს დაარქვეს « რუსი ამერიკელი ».
მან დიწყო სამსახური დაბალხელფასიან ტექნიკოსად რკინიგზაზე. მარიასთან შეხვედრის მომენტში კი მას ჰქონდა უზარმაზარი ქონება რომელიც კიდევ უფრო იზრდებოდა მისი ფანტასტიური ენერგიის, ჭკუის, კომერციული და ფინანსური სამყაროების შესანიშნავად ცოდნის წყალობით.
მან დაწერა სერიოზული წიგნები აგრონომიის, ეთნოგრაფიის,
ფსიქოლოგიის საკითხებზე,
ის ცნობილი იყო როგორც გულუხვი ქველმოქმედი და განათლების სფეროს სერიოზული მოღვაწე.
1892 წლის გაზაფხულზე 25 წლის მარია და 48 წლის თავადი ტენიშევი რა თქმა უნდა დაქორწინდნენ.
საქორწინო მოგზაურობა ევროპაში გავდა ზღაპარს. ტენიშევი ცოლისთვის ყიდულობდა უმაღლესი ხარისხის და თავისი ისტორიით უნიკალურ ძვირფასეულობებს. ეს ნივთები და აქსესუარები ოდესღაც ეკუთვნოდა მეფეებს.
ცნობილი ევროპელი ანტიკვარების გაცნობამ მარია დააინტერესა არა ფუფუნებით არამედ ოქრომჭედელთა მხატვრული ოსტატობით და დახვეწილი გემოვნებით.
აგრამ დადგა დრო და შვეიცარიის საოცარი პეიზაჟები შეცვალა რუსეთის ინდუსტრიული პროვინციის დაღვრემილმა ხედებმა.
ტენიშევი ახალგაზრდა მეუღლით ჩავიდა ბრიანსკთან დასახლება ბეჟეცკში,სადაც ის იყო რკინიგზის ლიანდაგის ქარხნის ხელმძღვანელობის წევრი.
ყოველთვის სერიოზულად მოღვაწე თავადი მეუღლეს ხშირად მარტო სტოვებდა უზარმაზარ სახლში. დიდ დარბაზში მდგომი როიალი ცოტა ხნით თუ აქარვებდა მოწყენილობას.
ერთხელ მარიამ კლავდის ასულმა გადაწყვიტა მამულის კარის გარეთ გასვლა და მივიდა ქარხნის დასახლებასთან.
მან დაინახა სიღატაკი,ჭუჭყი,სიმთვრალე, ძლივს შეკოწიწებული ბარაკები, მტვრიან, ხეების გარეშე დარჩენილ ქუჩებში მოყიალე ახალგაზრდები.
ნანახმა ის შესძრა.
ბეჟეცკში მარიამ კლავდის ასულმა ნახა დაჩაგრული და უმეცარი ხალხი. მუშათა გადაჭედილი ბარაკები, ლოთობა და უხეშობა ოჯახებში, ბედის ანაბარა მიტოვებული ბავშვები რომლებსაც არ ჰქონდათ სწავლის შესაძლებლობა...
«მე ჩემთვის აღმოვაჩინე რომ აქ ცხოვრობენ პატარა,თავში ჩარტყმული, ღუმელების ცეცხლით დამწვარი, უროს გაუთავებელი რახუნით დაყრუებული, გაუხეშებული, მაგრამ საბრალო და ყურადღების და მათ გასაჭირზე ზრუნვის ღირსი ადამიანები...
ვინ ზრუნავს მათზე? ვინ დაუგდებს ყურს მათ ხმას და მათ ჩივილებს? არავინ...»
ნანახი გაჭირვებით და სიღატაკით შეძრულმა მარიამმა გადაწყვიტა მუშათა ქალაქის ცხოვრების შეცვლა.
თავადი მეუღლე მას მხარს უჭერდა და არ ზოგავდა ფულს ბეჟეცკის ცხოვრების მოსაწესრიგებლად.
გაჩნდა სკოლები და სახელოსნო სასწავლებლები, საქველმოქმედო საზოგადოება ობლების და ქვრივების დასახმარებლად, სახალხო სასადილო კარგი ხარისხის საჭმელით ზომიერ ფასად, საქალაქო თეატრი.
მუშები ქოხმახებიდან გადაასახლეს მყუდრო პატარა სახლებში მიმდებარე ბოსტნებით.
ბეჟეცკი გარდაიქმნა.
პირველი ფული,რომელიც ტენიშევამ ქმარს მოსთხოვა, წავიდა ახალი სკოლის მშენებლობაზე.
ქმარმა მოიწონა მისი სურვილი,მაგრამ ადგილობრივმა ჩინოვნიკებს ეს არ ესიამოვნათ.
მოზარდები თითქმის უფასო მუშახელს წარმოადგენდნენ.
მაგრამ საიდანღაც გაჩენილმა ქალბატონმა თავისი გაიტანა.
ასეთი გულისხმიერი ადამიანებისთვის რუსეთში საქმე მუდამ თავზესაყრელი იყო. მათი ვერ შეგშურდებათ.
ბევრ ძალად და ნერვებად დაუჯდა მარიამს ბეჟეცკში მისი პირველი საქმე-ხელოსნობის სასწავლებელი.
წყალსადენის, ელექტროგანათების, დაბანვისთვის განკუთვნილი ოთახების, დიდი საკლასო ოთახების და სახელოსნოების მქონე ორსართულიანი სახლი ბიჭ-ბუჭებისთვის?
ადგილობრივი ჩინოვნიკები გადაირივნენ და გაერთიანდნენ უცნაური ქალბატონის წინააღმდეგ.
ამ უცნაური ქალბატონის ყოველ წამოწყებას მასხრად იგდებდნენ და მას ყველანაირად ხელს უშლიდნენ.
და მაინც ნელ-ნელა მაგრამ საქმე მაინც მიიწევდა წინ.
თავადის ქალმა მოაწყო იაფი სასადილოები, მაღაზიები იაფი საქონელით, კლუბი სადაც იწვევდა მსახიობებს.
მან დაარწმუნა ქარხნის ხელმძღვალობა და მუშებს მისცეს თავისუფალი მიწა ქარხნის კორპუსების ირგვლივ. ამ მიწაზე მუშებმა ააგეს თავისი პატარა სახლები.
ამ უცნაურმა ქალბატონმა დაიწყო ბრძოლა ბავშვთა ექსპლუატაციის წინააღმდეგ ქარხანაში რომ არ მიეღოთ მცირეწლოვნები.
ქმარი ხედავდა დაღლილ და ნერვებმოშლილ, ან ჩინოვნიკებთან შეტაკებაში გამარჯვებით გახარებულ ცოლს.
ის უნებურად ფიქრობდა თუ რათ უნდოდა ყველაფერი ეს ქალს რომელიც დაბადებულია დედაქალაქის სასახლეებში მეჯლისებზე საბზრიალოდ.
ძნელი ასახსნელია თუ რატომ არ უნდა ერთს ფეხის დასველება და მეორეს კი სჭირდება ოკეანე შტორმებით და ქარიშხლებით.
ბეჟეცკის ეპოპეაზე ლაპარაკისას მარიამ ტენიშევა არ თვლიდა მის მიერ გაკეთებულ საქმეს დამსახურებად. მისი თქმით ის უბრალოდ ცდილობდა ვალი დაებრუნებინა გადაღლილი და ღონეგამოცლილი,ნაადრევად დაბერებული მუნჯი მშრომელებისთვის.
კოლექციონერ, მეცენატ, მრავალი კულტურული წამოწყების შთამაგონებელი მარიამ ტენიშევაზე ლაპარაკისას რატომღაც ავიწყდებათ ბეჟეცკი.
ეს კი იყო მარიამ ტენიშევას მიერ მოგებული პირველი ბრძოლა. ეხლა მან იცოდა თუ რა უნდა ეკეთებინა ამქვეყნად.
როდესაც მეუღლემ დაამთავრა თავისი საქმეები ბეჟეცკში მარიამს გაუჭირდა პეტერბურგში დაბრუნება და საყვარელ მხარესთან განშორება.
სათანადოდ შეფასება
პეტერბურგში მარიამი მხატვრულ ელიტაში საკმაოდ ესამჩნევ პიროვნებად იქცა. ზამთრის სასახლისკენ ის არ მიისწრაფოდა,
მისი მეუღლე ტენიშევი თავადი იყო,მაგრამ კარისკაცი არ ყოფილა,
არც თვითონ მარიამს ხიბლავდა კარისქალობა.
მის ირგვლივ იყვნენ საქმიანი ადამიანები. შემოქმედები თუ სხვები.
ალეკსანდრ ბენუა იხსენებდა რომ მარტო მარიამის კუთვნილ აპარტამენტებში შეიძლებოდა სულ სხვადასხვა სტუმრების-მხატვრების, მუსიკოსების, ლიტერატორების, პოლიტიკური მოღვაწეების, კომერსანტების ნახვა. იქ შესვლა აკრალული ჰქონდა მხოლოდ თვითონ ტენიშევს.
ამ შეხვედრებმა მარიამი დააახლოვა ადამიანებთან რომლებთანაც მას შემდეგ უნდა გაეტარებინა მისი რთული რუსული ცხოვრება.
თავის სახლში გალერნაიაზე მარიამ ტენიშევამ მოაწყო სკოლა სამხატვრო აკადემიისთვის ახალგაზრდათა მოსამზადებლად. ნიჭიერი უფულო ახალგაზრდებისთვის კონსტულტაციების გაწევა მან სთხოვა რეპინს.
სკოლას ხალხი მიაწყდა.
ტენიშევამ იცოდა რომ ადამიანები გაკვეთილებზე ზოგჯერ დამშეულები მიდიან. მან მოაწყო ბუფეტი დიდი სამოვარით და ფუნთუშებით. თვითონ ტენიშევა იხსენებდა რომ მათთან სტუდიაში ზოგჯერ საღამოობით იკრიბებოდნენ მხატვრები, მღეროდნენ, უკრავდნენ, ცეკვავდნენ კიდეც, კითხულობდნენ და იყო ტაშ-ფანდური და მხიარულება.
ტენიშევას სკოლამ გააკეთა თავისი საქმე. იქ იწყებდნენ რუსული ხელოვნების გამოჩენილი ფიგურები //ი.ი.ბილიბინი,ზ.ე.სერებრიაკოვა, ს.ვ.ჩეხონინი,ა.პ. ოსტროუმოვა-ლებედევა.//
ტენიშევა კი გაიტაცა შეგროვებამ და ის გახდა კოლექციონერი. მას ფული არ აკლდა და ის ყიდულობდა დასავლეთი ევროპის მხატვართა ნაწარმოებებს, ფაიფურს,მარმარილოს ქანდაკებას,სამკაულებს, ისტორიული ღირებულების მქონე ნივთებს, ჩინეთის, იაპონიის, ირანის ოსტატების ნაწარმოებებს.
ბუნებით კარგი გემოვნებით დაჯილდოებულმა მარიამ ტენიშევამ ბევრი რამ გაიგო ხელოვნების ხალხთან ურთიერთობისას. თავის საქმე გააკეთა კითხვამ,ლექციებმა, გამოფენებმა. მარიამი გადაიქცა ექსპერტად.
მეუღლესთან ერთად ძველ რუსულ ქალაქებში რიბინსკში,კოსტრომაში, ვოლგისპირა სოფლებში და მონასტრებში მოგზაურობისას მარიამმა დააფასა უცნობი ადგილობრივი ოსტატების მიერ შექმნილი სილამაზე.
გაჩნდა ულაზესი, ბნელი იზბადან თუ მიტოვებული ბეღლიდან წამოღებული არაჩვეულებრივად ლამაზი ნივთების კოლექცია.
ტენიშევაში გაიღვიძა რუსმა.
ის დაფიქრდა იმაზე თუ რატომ ჩამოშორდა თუ რატომ შეაქცია ზურგი ძველ რუსეთს თანამედროვე რუსეთმა,თნამედროვე რუსულმა საზოგადოებამ.
და აი 1896 წლის ზაფხულში მან თავისი მეგობარი სვიატოპოლკ-ჩეტვერტინსკაიასგან იყიდა ტალაშკინო.
ტენიშევას წყალობით მისი საყვარელი ტალაშკინო გაიცნო მთელმა კულტურულმა მსოფლიომ.
მარტო ტენიშევას არ უნდოდა დიდი ქალაქებისგან მოშორებით თავისებური ესთეტიკური კომპლექსის შექმნა. შეიძლება გავიხსენოთ აბრამცევო მოსკოვთან,მაგრამ იქ არ ყოფილა ასეთი მასშტაბი 20 წლის მანძილზე შესანიშნავად ორგანიზებული შემოქმედებითი მუშაობა, ასეთი წარმატება და რეზონანსი რუსეთშიც და მის საზღვრებს გარეთაც.
ტალაშკინოში გაჩნდა ახალი სკოლა იმ დროისთვის უახლესი მოწყობილობით. იყო ყველასთვის ხელმისაწვდომი ბიბლიოთეკა, სასწავლო-სამეურნეო სახელოსნოები სადაც ადგილობრივი მცხოვრებლები,განსაკუთრებით ახალგაზრდები, ამუშავებდნენ ხეს, მისდევდნენ ჭედურობას, აკეთებდნენ კერამიკას, ღებავდნენ ქსოვილებს, ქარგავდნენ.
დაიწყო ხალხური ხელოსნობის დარგების აღდგენა, ამ პროცესში ჩაება მრავალი ადგილობრივი მკვიდრი.
ასე მაგალითად მარტო რუსული ხალხური სამოსით,ქსოვით და ქსოვილთა ღებვით დაკავებული იყვნენ ირგვლივ 50 სოფლის ქალები. ისინი თვეში იღებდნენ 10-12 რუბლს, რაც მაშინ არ ყოფილა ცუდი.
ადგილები სადაც ნიჭიერი ადამიანები სწრაფად იღებდნენ გამოცდილებას თანდათანობით გადაიქცა წარმოებად.
ტალაშკინოში ფაქტიურად აკეთებდნენ ყველაფერს და ყველაფრისგან.
ტენიშევამ მოსკოვში გახსნა თავისი მაღაზია და იქ იყიდებოდა ტალაშკინოში გაკეთებული ლითონის ნაკეთობები,სამკაულები, ნაქარგი ფარდები და სუფრები.
მყიდველი ბევრი იყო. დაკვეთები მოდიოდა საზღვარგარეთიდანაც.
ლონდონიც დაინტერესდა ტალაშკინოელ ოსტატთა ნაკეთობებით.
ეს არ ყოფილა შემთხვევითი წარმატება. ტენიშევა ტალაშკინოში ცხოვრებისთვის და სამუშაოდ იწვევდა იმდროინდელი რუსეთის შემოქმედებით ელიტას.
სახელოსნოებში სოფლელ ბიჭს შეეძლო მ.ა.ვრუბელის რჩევების მოსმენა. მქარგავებისთვის ნაყშს იგონებდა ვ.ა.სეროვი. იყვნენ მ.ვ.ნესტეროვი,ა.ნ.ბენუა,კ.ა.კოროვინი,ნ.კ.რერიხი,ვ.დ.პოლენოვი,
მოქანდაკე პ.პ.ტრუბეცკოი, მომღერალი თ.ი.შალიაპინი, მუსიკოსები,მსახიობები- ეს მიწა სტუდიად, სახელოსნოდ და სცენად იქცეოდა მრავალი ოსტატისთვის.
მარიამ ტენიშევამ აქ შექმნა ხალხური საკრავების ორკესტრი, გლეხთა ბავშვების გუნდი, მხატვრული სიტყვის სტუდია.
ტალაშკინომ მიიღო თეატრიც 200 მაყურებლის დამტევი დარბაზით.
დეკორაციებს ხატავდნენ ვ.ვასნეცოვი,მ.ვრუბელი და მათი ადგილობრივი მოწაფეები. რეპერტუარი მრავალფეროვანი იყო-მცირე პიესები,კლასიკა. დგავდნენ გოგოლს, ოსტროვსკის, ჩეხოვს.
წარმატებით იდგმებოდა თვითონ ტენიშევას მიერ დაწერილი «ზღაპარი შვიდ დევგმირზე».
მარიამ ტენიშევამ პროვინციული ტალაშკინო გადააქცია მნიშვნელოვან კულტურის ცენტრად.
ლამაზი და საინტერესო ადამიანი მარიამ ტენიშევა უყვარდებოდა მრავალ მხატვარს. როგორც ამბობენ მარტო რეპინმა დახატა მისი 8 პორტრეტი.
მაგრამ მარიამ ტენიშევას ესოდენ ნაყოფიერი საქმიანობა მოითხოვდა მთელ დროს და უზარმაზარ ფულს. ეს კი არ უწყობდა ხელს ოჯახში მშვიდობას და სიწყნარეს.
თვითონ ტენიშევს პეტერბურგში აშენებული სასწავლებელი რომელმაც შემდეგ მიიღო მისი სახელი უჯდებოდა კოლოსალურ ხარჯებად.
მეუღლის მრავალი წამოწყება ტენიშევს მიაჩნდა ზედმეტად. მხატვრების დახმარება, კულტურულ წამოწყებათა მხარდაჭერა ძვირი ჯდებოდა,
დედაქალაქის ბრწყინვალე სახლების მზრუნველი და უსაქმურობისგან ქველმოქმედი დიასახლისის მაგივრად ტენიშევის გვერდით იყო თავისი გზით მიმავალი ბობოქარი ნაკადი.
მარიამ ტენიშევა არ მოუხიბლია ბრწყინვალე საზოგადოებაში ტრიალის პერსპექტივას.
ის გაიტაცა ოქრომჭდლობის მე-18 საუკუნეში გამქრალმა დარგმა, მინანქარმა. მან გადაწყვიტა მინანქრის ხელოვნების აღორძინება.
ის გახდა მსოფლიოში სახელგანთქმული ოსტატი მოსიე რენე ლალიკის მოწაფე.
ის ისეთი კარგი მოწაფე იყო რომ მეტრმა მას მალე უთხრა რომ აღარ შეეძლო მისთვის კიდევ რამის სწავლა.
ტალაშკინოში დაბრუნებულმა ტენიშევამ მიიღო გაუმჭვირვალე მინანქრების ორასზე მეტი ახალი ელფერი.
მისი ნამუშევრები ეფინებოდა ლონდონში, პრაღაში, ბრიუსელში, პარიზში.
იტალიაში მარიამ ტენიშევა აირჩიეს რომის არქეოლოგიური საზოგადოების საპატიო წევრად.
რუსეთში მან დაიცვა დისერტაცია «მინანქარი და ინკრუსტაცია».
მას მოსკოვის არქეოლოგიის ინსტიტუში შესთავაზეს მინანქრის ისტორიის კათედრა.
პარიზული ბენეფისი
1903 წელს, მეუღლის გარდაცვალების შემდეგ, მარიამ ტენიშევამ მიიღო ოჯახური ქონების განკარგვის უფლება.
1905 წელს მან ხელოვნების საგანთა თავისი კოლოსალური კოლექცია აჩუქა ქალაქ სმოლენსკს. ქალაქის ხელისუფლება სულ არ ჩქარობდა ამ კოლექციის გამოსაფენად საჭირო სათავსის მისთვის მიცემას. მეტიც მას სულაც არ უნდოდა ამ მეფური საჩუქრის მიღება.
მაშინ ტენიშევამ იყიდა მიწის ნაკვეთი ქალაქის ცენტრში და იქ თავისი ხარჯით ააშენა სამუზეუმო სათავსო სადაც გამოფინა თავისი კოლექცია.
მაგრამ ამასობაში დაიწყო ბოლშევიკების,ესერების და ანარქისტების მიერ დაწყებული რბევები. სოფლებში და ქალაქებში წვავდნენ სახლებს. ყველგან დაფრინავდა პროკლამაციები. აქა იქ ყრიდნენ ხატებს და დარბოდნენ წითელი დროშებით. აგროვებდნენ ბრბოს და გაჰკიოდნენ « სისხლისმელების » შესახებ, მოუწოდებდნენ « ბურჟუების» ძარცვისკენ.
მარიამ ტენიშევამ ღამე ჩუმად ჩაალაგა თავისი კოლექცია და წაიღო ის პარიზში.
მალე ლუვრში გაიხსნა გამოფენა რომელმაც აალაპარაკა ყველა ევროპული გაზეთი. გამოფენის სანახავად დადიოდნენ პარიზელი ინტელექტუალები, მეცნიერები, მწერლები, პოლიტიკოსები, კოლექციონერები, გამოფენის სანახავად საგანგებოდ ჩამოსული სტუმრები.
ფრანგებს ნაპოლეონის ეპოპეის შემდეგ გადაავიწყდათ სმოლენსკის არსებობა და მათ ვერც წარმოედგინათ რომ ეს სილამაზე იყო წყნარი პროვინციიდან.
გამოფენილი კი იყო ხატების უიშვიათესი კოლექცია, რუსული ფაიფურის ნაკრები, მხატვრულად დამუშავებული სპილოს თუ სელაპის ძვალი, ოქრო-ვერცხლით მოქარგული მეფის სამოსი, მარგალიტებით შემკული კოკოშნიკები, პეტრეს და ალექსანდრეს ხანის ისტორიული რელიქვიები, უცნობი ხალხური ოსტატების ნამუშევრები და ტალაშკინოს სახელოსნოების საუკეთესო ნიმუშები.
რუსულმა ხალხურმა სამოსმა გავლენა მოახდინა ევროპულ მოდაზე და ტენიშევა დიდად ამაყობდა ამით.
ტალაშკინოში გოლოვინის და ვრუბელის მიერ მოხატული ბალალაიკების კოლექციაში ტენიშევას აძლევდნენ ასტრონომიულ თანხას, მაგრამ მას არაფერი გაუყიდია.
ყველაფერი დაბრუნდა სმოლენსკში. ტენიშევამ ისევ მიმართა ქალაქის ხელისუფლებას, უარი თქვა კოლექციის მფლობელის უფლებებზე და მოითხოვა მხოლოდ ის რომ მუზეუმი სამუდამოდ უნდა დარჩენილიყო ქალაქ სმოლენსკში და არც ერთი საგანი არ უნდა წაეღოთ სხვა მუზეუმში. ამავე დროს მას უნდა ჰქონოდა მუზეუმის ახალი ექსპონატებით შევსების და თავის ხარჯზე მისი შენახვის უფლება.
1911 წლის 30 მაისს მუზეუმი საზეიმოდ გადაეცა ქალაქ სმოლენსკს.
მაგრამ უკვე 1905 წელს გამოჩენილი უბედურება ახლოვდებოდა. იყო რასპუტინშჩინად წოდებული რამე, ხელისუფლების უძლურება, გმოხელეთა გამყიდველობა, ომი. ყველაფერი ეს აუძლურებდა სახელმწიფოს.
სმოლენსკშიც და მის ირგვლივაც ყველაფერი სავსე იყო ბუნდოვანი შფოთით. ტალაშკინოს სახელოსნოებში დადიოდნენ ვიღაც ტიპები და მოუწოდებდნენ მდიდარი და ხალხის სისხლის მსხმელი მარიამ ტენიშევას უღლის გადაგდებისკენ. ვიღაცამ მისი სახელოსნოს ფანჯარას ესროლა ქვა.
ოქტომბრის გადატრიალების დროს მარიამ ტენიშევა უკვე საფრანგეთში იყო. მან პარიზთან იყიდა მიწის ნაკვეთი და დაარქვა მას მცირე ტალაშკინო.
ოქტომბრის გადატრიალების შემდეგ ტენიშევას მუზეუმის ნივთები დაფანტეს, და ბოლოს ისინი აღმოჩნდნენ შენახვისთვის გამოუსადეგარ სათავსოში. აშენებული ძველდებოდა, მის ნაწილებს იპარავდნენ ადგილობრივი მკვიდრები და ბოლოს ყველაფერი არარაობად იქცა.
ტენიშევას მიერ აგებულ და ნ.კ. რერიხის მიერ მოხატულ წმინდა სულის ეკლესიაში ინახავდნენ კარტოფილს.
მარიამის მეუღლე ვ.ნ. ტენიშევის აკლდამა ააოხრეს და მისი ნეშტი გადააგდეს.
ადამიანებს ეშინოდათ რომ მარიამ ტენიშევას სახელის ხსენების გამო მათ ხალხის მტრებად გამოაცხადებდნენ და ისინიც ხმას არ იღებდნენ.
მხოლოდ მრავალი ათეული წლის შემდეგ გაიგეს სმოლენსკელებმა თუ რას კარგავენ და დაიწყეს ტალაშკინოს აღდგენა.
უცხოეთში ყოფნისას მარიამ კლავდის ასულმა სიამოვნებით მუშაობდა ოპერა «თოვლის გოგონას» //»სნეგუროჩკა »// კოსტიუმებზე, ამჯერას ის არ ხარჯავდა ფულს, მას უხდიდა თეატრის დირექცია.
ტენიშევა იქცა ნამდვილ ოსტატად. ის დაუღალავად მუშაობდა თავის პატარა სახელოსნოში.
მარიამ ტენიშევას პატარა ტალაშკინო პარიზთან მყუდრო და და დაცული იყო,მაგრამ ის სულ არ გავდა მის საყვარელ ტალაშკინოს.
მარიამ კლავდის ასული ტენიშევა გარდაიცვალა 1928 წლის გაზაფხულზე. ის ცოტა ადრე ნახა ივან ბილიბინმა და მან დაწერა რომ ტენიშევას ძველებურად უყვარს რუსეთი და ყველაფერი რუსული.
მისი გარდცვალებიდან 30 წლის ემდეგ სმოლენსკის საქალაქო აღმარულებელ კომიტეტში მივიდა ორი მოხუცი ქალი.
მათ თქვეს რომ ახალგაზრდობაში ისინი კარგად იცნობდნენ მარიამ ტენიშევას და ეხლა დადგა მოვალეობის შესრულების დრო.
მათ გაცვეთილი ძველმოდური ხელჩანთიდან ამოალაგეს ულამაზესი ძვირფასი სამკაულები-გულსაბამები, კულონები, სამაჯურები, ბეჭდები, ზურმუხტი, ოქროში ჩასმული საფირონი.
მოხუცებმა ახსნეს რომ სმოლენსკის თავადმა მარიამ ტენიშევამ წასვლის წინ სთხოვა მათ ამ ძვირფასეულობის შენახვა და უკეთეს დროს მისი გადაცემა მუზეუმისთვის. ნივთებს თან ახლდა აღწერა.
მოხუცებმა საბჭოთა ჩინოვნიკებს სთხოვეს აღწერის მიხედვით შემოწმება და მიღება.
В творческой судьбе Марии Тенишевой отразилось два века: девятнадцатый и двадцатый. Ни в том и ни в другом так и не появилось женщины подобного созидательного размаха, одаренности и судьбы, похожей на роман.
Когда она была молода и еще никому не известна, то как-то рассказала свою историю Ивану Сергеевичу Тургеневу. Тот, задумавшись, ответил: «Эх, жаль, что я болен и раньше вас не знал. Какую бы интересную повесть я написал...»
Мрачная семейная тайна наложила отпечаток на детство и юность Марии. Она была незаконнорожденной. В дальнейшем это обстоятельство, которое, видимо, старались завуалировать, привело к разнобою в датах ее рождения. Сейчас принято считать, что это был 1867 год.
Девочка росла в богатом доме отчима совершенным дичком, несмотря на обилие гувернанток, нянек и учителей. От нее требовали полного послушания и сдержанности. Мать была холодна к ней, очевидно, связывая с этим ребенком те моменты жизни, о которых хотелось забыть. Позже Тенишева говорила, что не помнит ни одного прикосновения материнской руки.
Она же отчаянно искала себе друга на первых праздниках, куда ее вывозили, при первых встречах с детьми. И позже вспоминала добрые глаза единственной подружки Кати. А впрочем, веселая кутерьма сверстников всегда отпугивала ее. Однажды Мария убежала из полного детворы зала и оказалась в полутемной комнате. В углу белел мраморный бюст античного героя... Девочка остановилась как вкопанная — так был он красив. Потом подошла и поцеловала холодный мрамор. Это была первая любовь...
Мать постаралась побыстрее распроститься с подросшей дочерью и выдала ее замуж. Как и следовало ожидать, брак вскоре дал трещину. Не спасло и рождение ребенка.
Поначалу, правда, страшась что-либо предпринять, Мария пыталась стать покорной женой и жить так, как жила семья мужа: однообразная до одури каждодневность, мелкие разговоры, заботы, страстишки. У мужа, правда, привязанность оказалась покрупнее — карты. Долгими вечерами, дожидаясь его, Мария думала об одном и том же: как жить дальше? Пустяшный случай подарил надежду: ей сказали, что ее сильный «оперный» голос обладает красивым тембром. Надо ехать учиться в Италию или во Францию. Легко сказать! Каким же это образом? Где деньги? Где паспорт? Ведь в то время жена вписывалась в паспорт мужа. И сознание того, что из этой западни не вырваться, повергало в еще большее отчаяние. Должна была накопиться та его критическая масса, когда человек духовно или перестает существовать, или совершенно перерождается.
В своих воспоминаниях Мария Клавдиевна писала: «Да, настал мой час... Явилась смелость, решимость. Я перестала бояться. Дух мой освободился от гнета... Явился просвет...»
Мать отказалась помочь деньгами: Мария собрала, сколько могла, распродав обстановку своей комнаты. Куда сложнее было вырвать у мужа разрешение на отъезд. Но и это оказалось преодоленным.
...Одинокая женщина с маленькой дочкой на руках и с тощим багажом села в поезд, обещавший не Париж — новую жизнь.
http://readovka.ru/news-of-the-day/of-life/item/798
Мария Клавдиевна Тенишева была женщиной уникальной: общественный деятель, коллекционер, педагог-эмальер, основательница художественной студии в Петербурге, Рисовальной школы и Музея русской старины в Смоленске, ремесленного училища под Брянском. В Серебряном веке Талашкино прославилось в качестве русского культурного центра.
Бывшая дворянская усадьба Талашкино находится к югу от Смоленска. Когда-то она принадлежала известной русской меценатке Марии Клавдиевне Тенишевой. Усадьбу Тенишевой подарил в 1893 году на день рождения ее муж — князь Вячеслав Николаевич Тенишев, выкупив ее у Е. К. Святополк-Четвертинской. Новые хозяева не стали перестраивать в Талашкине деревянный одноэтажный барский дом на каменном фундаменте, а только наполнили его книгами, картинами, скульптурой, майоликой. А также замечательными гостями и умными беседами. Современники называли Талашкино «Афинами», а его хозяйку — местным «Периклом». Было у имения и еще одно название — «Русская Флоренция».
Тенишева водила дружбу с выдающимися художниками того времени — Васнецовым, Врубелем, Малютиным. В Талашкине гостили Нестеров, Коровин, Репин, скульптор Трубецкой, композиторы Андреев и Стравинский, профессор ботаники Регель, архитектор Николай Бенуа, Дягилев и Шаляпин. Наблюдая за развитием искусства в Европе и России, активно участвуя в художественной жизни, Мария Клавдиевна все чаще и чаще обращалась к судьбе русского национального искусства, у нее рождается мечта возродить русский стиль. Для этого в своем поместье она открыла художественные мастерские — вышивальную, резную, гончарную, эмальерную, мебели, ковки, резьбы по дереву. Руководил мастерскими в Талашкино художник Сергей Малютин.
Через год Тенишевы приобрели хутор Фленово недалеко от Талашкино для создания сельскохозяйственной школы для детей-сирот и местных крестьян. При школе был «большой плодовый сад, огород, ягодник, пчеловодное и рыбоводное хозяйство и показательный хутор». Подлинным шедевром русского малого зодчества стал «Теремок» во Фленове — знаменитый сказочный домик. Это бревенчатое сооружение, выполненное по проекту Малютина, создает фантастический, праздничный образ: ажурные окна, карнизы, наличники, яркая раскраска, сказочные мотивы на фасадах. Целый период в жизни Талашкино связан с именем Николая Рериха: здесь было создано одно из лучших его монументальных творений — великолепная мозаика «Спас Нерукотворный», выполненная над порталом церкви Сошествия Святого Духа (1902-1905).
В 1917 году княгиня покинула Россию, последние годы ее жизни прошли в местечке Сен-Клу близ Парижа. «Смоленскую Флоренцию» постигла участь многих других дворянских имений: все постепенно ветшало, растаскивалось местными жителями. В церкви, возведенной Рерихом в неорусском стиле, хранился картофель, гробницу князя Тенишева разорили. Даже само имя Тенишевой не произносили, боясь прослыть неблагонадежными. В годы Великой Отечественной войны «почти все в Талашкине сошло на нет...». Но память об усадьбе как о центре художественной жизни не исчезала ни в Талашкино, ни в Смоленске, столице области.
Около тридцати лет спустя после смерти Тенишевой к смоленским чиновникам от культуры пришли две интеллигентные старушки. Они передали государству по описи броши, кулоны, кольца, изумруды и сапфиры в золотой оправе. Уезжая, княгиня просила их сберечь эту красоту и передать в смоленские музеи, «когда придет время». И действительно, на основе этой коллекции в Смоленске была открыта художественная галерея, которая до сих пор является одним из самых посещаемых мест города. Ее экспозиция русского искусства — от древнерусских икон до произведений начала ХХ века тоже берет свое начало в Талашкино.
Возрождение «смоленских Афин» начинается с 1946 года, когда усадьба была объявлена историко-архитектурным заповедником. Здесь вновь было отстроено старинное здание школы, собраны многие предметы из тенишевской коллекции, возродились традиционные народные ремесла. Теперь, как и прежде, здесь можно приобрести изделия самобытных талашкинских умельцев, поучаствовать в мастер-классах и, конечно же, увидеть произведения тех, кто принес усадьбе славу, — мебель, изготовленную по эскизам Малютина, акварели Врубеля, керамику Рериха, расписные балалайки, производившие фурор на Всемирной выставке в Париже 1907 года, и еще многое другое, удивительное и по-талашкински неповторимое.
Слова Тенишевой о русском стиле и сегодня звучат актуально: «Наши деды сидели на деревянных скамьях, спали на пуховиках и, конечно, эта обстановка уже перестала удовлетворять современников, но почему же нельзя было построить все наши кресла, диваны, ширмы и трюмо в русском духе, не копируя старины, а только вдохновляясь ею?.. Каждая эпоха, каждое поколение, может внести что-то новое, сказать свое слово...».
В настоящее время все силы в Талашкино направлены на возрождение храма Святого Духа. Над украшением возведенной на высоком холме церкви Николай Рерих, еще не порвавший с русской почвой, трудился с 1908 по 1914 год. Однако его отступления от православного канона послужили причиной того, что храм так и не был освящен. Центральное место храма — алтарь, венчало изображение Царицы Небесной. По мнению искусствоведов, иконография ранее не встречалась ни в одном из православных храмов мира. Перед реставраторами стоит нелегкая задача — вернуть храму облик столетней давности. Внутренние росписи храма не сохранились, но художники планируют воссоздать убранство храма. Достаточно хорошо сохранилась правая часть мозаики на портале. Зато реставрация левой стороны панно потребует больших затрат, ведь подбор смальты — достаточно кропотливая процедура. В дальнейшем планируется и воссоздание исторического ландшафта прилегающей к храму территории. Жители и гости Смоленска смогут увидеть утраченные участки росписи благодаря демонстрационным материалам экспозиции, рассказывающие об истории возникновения этого уникального объекта.
...Возрождаются и живут новой жизнью другие традиции, заложенные княгиней Тенишевой. Одним из самых интересных явлений фленовской школы был театр, в котором сама Мария Клавдиевна была и режиссером, и актером, и портным, и гримером. В настоящее время детский Тенишевский театр предлагает спектакли, конкурсы, игры и подарки для всех желающих школьников 1-4 класса. Так, зимой этого года в репертуаре театра появился спектакль «Госпожа Метелица» по сказке братьев Гримм.
Еще одной жемчужиной Талашкина был детский балалаечный оркестр под руководством известного музыканта В. Лидина. Народная музыка звучит в Талашкине и сейчас — во время фольклорных фестивалей и народных гуляний. В такие праздничные дни припоминаются слова о Фленове из письма художника Стелецкого к Кустодиеву: «Музыка, шум, беготня, суета как на ярмарке... Постановка действительно художественная и исполнение очень недурное, хотя все исполняют простые мужики, только роли солистов исполняют сама княгиня и другие интеллигенты».
Ежегодно Талашкино посещают не только туристы, но и постоянные верные друзья — археологи, искусствоведы, художники, студенты, учащиеся философской школы «Новый Акрополь», реставраторы. В усадебном парке недавно установлен скульптурный портрет основательницы. Статная ее фигура хорошо видна гостям усадьбы, кажется, что она ждет полного возрождения своих прежних владений и вынашивает новые планы. Ведь многие ее пожелания сбылись уже тогда, когда ее не стало. Княгиня внимательно «наблюдает» за происходящим, возможно, вспоминая свои слова: «Талашкино совсем преобразилось, куда ни пойдешь, везде жизнь кипит. В мастерской строгают, режут по дереву, украшают резную мебель камнями, тканями, металлами... В другой мастерской девушки сидят за пяльцами и громко распевают песни... Идешь — и сердце радуется».
"Я люблю свой народ". К 150-летию княгини Марии Тенишевой
Марина Заболотская
«Русскими Афинами» назовут современники Талашкино, имение князей Тенишевых под Смоленском, а саму княгиню Марию Клавдиевну — «Периклом русских крестьян», ведь строила она свои «Афины» для простых людей.
«Меня влечет куда-то… До боли хочется в чем-то проявить себя, посвятить себя всю какому-нибудь благородному делу. Я хотела бы быть богатой, очень богатой для того, чтобы создать что-нибудь для пользы человечества. Мне кажется, я дала бы свои средства на крупное дело по образованию народа, создала бы что-нибудь полезное, прочное» — такие слова записывает в своем дневнике юная Мария. Душа ее горячо жаждет деятельности, свободы, но в настоящем лишь неудачное, несчастливое замужество и «серая, бессодержательная» жизнь…
Случайно оказавшись на вокальном прослушивании в Мариинском театре, она, как за спасительную соломинку, ухватилась за совет: «Езжайте в Париж, в оперную студию педагога Маркези. Из вас выйдет толк». И уехала, почти без денег. Никакие угрозы не смогли ее остановить. Чтобы замужней молодой женщине пойти на такое, требовалась большая отвага и серьезные причины.
«Трудно описать, что я пережила, почувствовав себя, наконец, свободной… Задыхаясь от наплыва неудержимых чувств, я влюбилась во вселенную, влюбилась в жизнь, ухватилась за нее».
Ее редкой красоты меццо-сопрано очаровал парижан. Годы спустя ее голос восхитит Чайковского, в музыкальный салон Тенишевых в Петербурге, чтобы послушать пение Марии Клавдиевны, будут съезжаться известные люди, газеты станут писать о ее нечастых, но ярких выступлениях. Но сама она еще там, в Париже, почувствует, что театр, сцена — не для нее. «Пение? Это — забава… Не этого хочет моя судьба».
Париж утолил ее жажду познания. Мария со страстным интересом погрузилась в историю искусства, брала уроки по рисунку, целыми днями пропадала в музеях — часами стояла перед античными произведениями искусства, восхищенная их совершенством. И особенно завораживали ее старинные предметы прикладного искусства: ковры, гобелены, эмали — красота, которую человек когда-то умел так просто высказать и которая так естественно наполняла его жизнь.
Чуть позже Тенишева откроет для себя древнерусское искусство. В ее душе оживут картины былинного, сказочного прошлого, по крупицам начнет она собирать уникальную коллекцию произведений русской старины — больше 10 000 экспонатов…
Но это все потом — судьба не дарит сильным людям легких путей, а через трудности и испытания ведет, возможно, самой короткой дорогой к предназначению.
Безденежье заставило Марию вернуться в Петербург. Ей уже стало казаться, что круг замкнулся, что впереди опять пустота. Но судьба вновь улыбнулась — встреча с князем Вячеславом Николаевичем Тенишевым, неожиданная, как снег на голову, открыла новую страницу ее жизни. «Это был человек с железной волей, сильный духом». Неординарный, с разносторонними интересами, он сразу узнал в Марии родную душу. «Мы протянули друг другу руки — судьба наша решилась».
Вместе с супругом княгиня переехала в городок Бежецк, где Тенишев управлял делами крупного завода. Там, в Бежецке, Мария Клавдиевна увидела забитых и невежественных людей; перенаселенные рабочие бараки, пьянство и грубость в семьях, брошенных на произвол судьбы, лишенных возможности учиться детей… «Я открыла для себя, что здесь живут люди маленькие, пришибленные, опаленные огнем печей, оглушенные нескончаемыми ударами молота, по праву, может быть, озлобленные, огрубелые, но все же трогательные, заслуживающие хоть немного внимания и заботы об их нуждах… Кто позаботится о них? Кто прислушается к их голосу, их жалобам? Никто…» В ее душе вновь возникали прежние вопросы: чего ждет от нее судьба? Почему жизнь складывается так, а не иначе? На что потратить свои силы, как распорядиться открывшимися возможностями? И наконец нашла ответ.
Толком не зная, что делать, руководясь лишь советами собственного сердца, она искала все новые и новые идеи, как изменить жизнь рабочего городка. Князь поддерживал ее и не жалел денег на благоустройство Бежецка. Школы и ремесленные училища, благотворительное общество для оказания помощи сиротам и вдовам, народная столовая с качественными обедами за умеренную плату, расселение рабочих семей из трущоб в уютные домики с огородными хозяйствами, городской театр — Бежецк преображался!
…Как много может сделать всего один человек, чтобы жизнь многих людей наполнилась светом и смыслом. Не увенчанные славой и не обладатели выдающихся талантов, а щедрые и жертвенные — только они могут изменить чью-то жизнь.
Четыре года пролетели как сон. Пора было возвращаться в Петербург. А таинственная судьба уже манила предчувствиями будущего.
Талашкино, куда они переехали, было свадебным подарком князя.
«Как-то совестно было жить в нашем культурном Талашкине в убранстве и довольстве и равнодушно терпеть вокруг себя грязь и невежество и непроглядную темноту, — вспоминала Мария Клавдиевна. — Меня постоянно мучило нравственное убожество наших крестьян и грубость их нравов. Я чувствовала нравственный долг сделать что-нибудь для них, и совсем уж было противно в разговоре со многими из богатых помещиков нашего края слушать, как люди, часто без милосердия притеснявшие мужиков, называли их „серыми“, презирали, гнушались ими... Слепые, под неприглядной корой они проглядели то, что вылилось когда-то в былины и сказки и тихую, жалостно-горестную песнь о несбыточном счастье... Разыскать эту душу, отмыть то, что приросло от недостатка культуры, и на этой заглохшей, но хорошей почве можно взрастить какое угодно семя…» И княгиня Тенишева стала возделывать «заглохшую почву», свято веря, что в ней прорастут прекрасные семена.
Особенно много сил она посвятила детям — хотела, чтобы они нашли в жизни лучшую долю. На хуторе близ Талашкино Мария Клавдиевна построила большую школу со светлыми классами. Особенно тщательно подбирала преподавателей, ведь учитель должен стать для ученика наставником в жизни. Создала образцовое учебное хозяйство с садами и огородами, метеорологической станцией, пасекой, музеем пчеловодства. Сделала обязательными для всех классов занятия рукоделием и ремеслами — чтобы с детства пробуждалась тяга к созидательному труду и красоте.
Большинство учеников, сироты и дети из бедных семей, принимались на полное попечение. Рядом со школой появились уютные общежития для мальчиков и девочек. Слабых учеников из школы не отчисляли, старались научить какому-нибудь полезному делу. Особенно талантливых детей Тенишева отправляла на свои средства учиться дальше в Смоленск, в Петербург, за границу. «Приходит в школу бессознательным дикарем — ступить не умеет, а там, смотришь, понемногу обтесывается, слезает грубая кора — человеком делается. Я любила разгадывать эти натуры, работать над ними, направлять их… Да, я люблю свой народ и верю, что в нем вся будущность России, нужно только честно направить его силы и способности». И ничто не могло оторвать ее от дела, которое она считала святым.
Один из посетителей Талашкина напишет: «Много подкупающего и красивого, как и во всем, что она делает, — в благотворительности Марии Клавдиевны. Ничего показного, бьющего на дешевый, чисто внешний эффект. Все глубоко, все от сердца. А разве не красиво: великосветская женщина, выезды которой считались первыми в Булонском лесу и у которой в Париже садилось за стол до двухсот человек — всего самого знатного, блестящего и талантливого, она идет по первому зову в школу к мальчику, у которого разбились губы или пошла носом кровь? Едет украдкой, чтобы никто не знал».
Постепенно Мария Клавдиевна начала приобщать своих воспитанников к искусству. Ее дружба с музыкантом Андреевым, который впервые вывел на столичную сцену (и с большим успехом) народные инструменты, вылилась в создание в Талашкине оркестра балалаечников. Андреев часто бывал в имении Тенишевых и участвовал в концертах вместе с крестьянскими ребятами. Музыкант Василий Александрович Лидин и вовсе покинул столицу, поселился в Талашкине и возглавил оркестр.
«Русскими Афинами» назовут современники Талашкино, имение князей Тенишевых под Смоленском, а саму княгиню Марию Клавдиевну — «Периклом русских крестьян», ведь строила она свои «Афины» для простых людей.
Особенно сблизилась Тенишева с учениками благодаря театру: «Мы временно составляли как бы одну семью, сливаясь в одно целое, стараясь сыграть сцену как можно лучше». Из небольших театральных постановок, в которых играли ученики и учителя школы, простые крестьяне, родился настоящий театр. В нем играли Гоголя, Чехова, Островского, даже поставили оперу. Когда в школе актерам стало тесно, в театр превратили флигель дома Тенишевых. Зал на двести мест часто не мог вместить всех желающих посмотреть на талашкинское чудо. Газета «Смоленские новости» следила за премьерами и выступлениями оркестра балалаечников и театра. Это было уникальное сочетание совместного творчества столичных профессионалов, которых княгиня привлекала к постановкам, и простых, но очень талантливых людей. «Пересохшая почва» начинала давать первые ростки, и они безмерно воодушевляли Марию Клавдиевну.
Со временем Тенишева обратилась к другой своей заветной мечте. «Мне давно хотелось осуществить в Талашкине еще один замысел. Русский стиль, как его до сих пор трактовали, был совершенно забыт. Все смотрели на него как на что-то устарелое, мертвое, неспособное возродиться и занять место в современном искусстве». Мария Клавдиевна видела в древнерусском искусстве неиссякаемый источник красоты для художественного творчества, которое бы не копировало старину, «а лишь вдохновлялось ею».
Добровольцы из Культурного центре "Новый Акрополь" совместно со Смоленским музеем-заповедником с 2002 года ведут восстановительные работы на территории бывшей усадьбы М. К. Тенишевой
Она далека была и от академического искусства, и от эстетских поисков так называемого высокого искусства. Слова Николая Рериха из статьи «Старина» передают то, что было близко Тенишевой: «В поспешности мечемся в поисках нового. И родит эта гора — мышь…Насильственная стилизация природы, умышленное придумывание новых извивов формы… не создадут стиля». Забытое искусство прошлого основывалось на любви самой жизни к красоте, на целесообразности и естественности, которые давно покинули и городскую, и деревенскую жизнь.
Она решилась создать художественные мастерские, где возрождалось бы русское прикладное искусство и объединились бы лучшие силы народного и профессионального творчества. «Мои талашкинские мастерские есть проба искусства русского. Ежели бы искусство это достигло совершенства, оно стало бы общемировым».
Она мечтала и о создании художественных изделий на промышленной основе. Хотела, чтобы вещи, созданные по старинным заветам красоты, вошли в жизнь и быт горожан и изменили их вкус, привыкший к дешевым подделкам под европейский стиль. И еще она очень хотела, чтобы в новом художественном процессе участвовали и местные крестьяне. Ведь в Смоленской губернии испокон веков было много кустарных промыслов, но изделия кустарей давно уже отошли от красоты народного искусства, были грубы, аляповаты, шаблонны; крестьяне пытались их совершенствовать, но, не видя и не зная хороших образцов, работали примитивно и сбывали свои изделия по низким ценам. Тенишева верила, что при правильном и любовном подходе можно возродить исконную тягу русского человека к красоте, немеханическое, осмысленное применение орнамента, забытые техники исполнения.
Ей удалось привлечь к этой работе талантливых московских и петербургских художников — С. В. Малютина, А. П. Зиновьева, В. В. Бекетова, Д. С. Стеллецкого. Каждый из них внес свой уникальный талант в переосмысление русского искусства. Они работали в мастерских постоянно и за короткое время создали много интересных образцов прикладного искусства, по которым работали народные мастера. Открылись столярная, резная, вышивальная и керамическая мастерские, где были заняты больше 2000 человек из 50 деревень. Многие воспитанники школьного городка нашли в них применение своим силам и талантам.
«Талашкино совсем преобразилось. Бывало, куда ни пойдешь, везде жизнь кипит. В мастерской строгают, режут по дереву, украшают резную мебель камнями, тканями, металлами. В углу стоят муфеля, и здесь, втихомолку, я давно уже приводила в исполнение свою заветную мечту, о которой даже говорить боялась вслух: делаю опыты, ищу, тружусь над эмалью. В другой мастерской девушки сидят за пяльцами и громко распевают песни. Мимо мастерской проходят бабы с котомками за пазухой: принесли работу или получили новую. Идешь — и сердце радуется», — писала Мария Клавдиевна в воспоминаниях «Впечатления моей жизни».
Изделия талашкинских мастеров продавались в Москве в специальном магазине «Родник». Их по достоинству оценили на выставках в Смоленске, Петербурге, в Праге, в Париже, в Берлине. Частное дело, вдохновленное одним человеком, очень скоро стало важным явлением культуры. О Тенишевой появились статьи в столичных и зарубежных журналах. Так, парижский журнал «Декоративное искусство» писал: «То, о чем Рёскин мечтал в своем идеале, освобожденном от тины практической жизни — обновлении народного искусства, княгиня Тенишева осуществила полностью».
«Не могу не выразить Вам того подавляющего впечатления, которое произвели на меня художественные учреждения Ваши. За всю мою поездку я привез много материалов, видел много лучших мест России, и все же впечатление Талашкина остается самым краеугольным», — писал княгине Тенишевой Николай Константинович Рерих после того, как впервые побывал в Талашкине в 1903 году, совершая большое путешествие по городам России и изучая древнерусские памятники.
А ведь школа в Талашкине просуществовала всего десять лет, мастерские и того меньше — четыре с половиной года!
Сегодня в Талашкине работает Историко-архитектурный комплекс "Теремок", где все желающие могут увидеть коллекцию предметов древнерусского искусства и изделия талашкинских мастеров
С революцией 1905 года прервалась жизнь в «русских Афинах». Начались поджоги, в школе велась пропаганда, а Тенишева не могла понять, почему созданное ею разрушается. «Гляжу на все как на роковую долю свыше. Должно быть, это так надо... Там, где была школа, — тишина. А над ней, высоко на горе, стоит одиноко на вершине венец дела любви — храм. Во время заката уныло гляжу я с балкона на пламенеющий крест, горюю, страдаю и по-прежнему люблю…
Долго я урезонивала самое себя, долго болела душою, но, наконец, после многих бессонных ночей и сильной внутренней борьбы, я сказала себе, что храмы, музеи, памятники строятся не для современников, которые большей частью их не понимают. Они строятся для будущих поколений, для их развития и пользы. Нужно отбросить личную вражду, обиды, вообще всякую личную точку зрения, все это сметется со смертью моих врагов и моей. Останется созданное на пользу и служению юношеству, следующим поколениям и родине. Я ведь всегда любила ее, любила детей и работала, как умела».
В эмиграции Мария Клавдиевна продолжила дело, начатое в Талашкине: она работала как художник-эмальер, возрождая древнее искусство эмалей, участвуя в многочисленных выставках. Ее работы украсили отделы прикладного искусства многих европейских музеев и частных коллекций. «Имея только свой рабочий стол, небольшую мастерскую и маленькую виллу под Парижем (как я называл ее „Малое Талашкино“), Мария Клавдиевна опять оказывается свободной в своих помыслах. Не останавливаясь на людских оценках, она говорит о будущем, а будущее это в знании… Но она не делается теоретиком. Никакие потрясения не могут оторвать ее от жизни. Она работает и по-прежнему полна желанием давать людям радость искусства», — писал Рерих. В «Малое Талашкино», как к очагу, приходили за поддержкой и вдохновением.
Она продолжала без устали учиться и работать. Сильные духом люди никогда не складывают оружие, даже если их раны кровоточат. Они живут так, как верят, а их вера в жизнь безгранична, ибо основана на знании сердца.
Марии Клавдиевне Тенишевой много раз приходилось начинать все сначала. На ее глазах разрушалось то, что она создавала, то, что стоило ей всех душевных и физических сил, — и после этого она поднималась и снова бралась за работу. «Жар-Птица заповедной страны будущего увлекла ее поверх жизненных будней, — сказал о ней Рерих. — Отсюда та несокрушимая бодрость духа и преданность познанию».
Усадьба Талашкино — «Русская Флоренция»
ბოლშევიკებმა მამული რა თქმა უნდა ააოხრეს და გაატიალეს.
მხატვრული ცხოვრების ცენტრისგან დარჩა მხოლოდ ნაგებობები ფლენოვოში. მამული ასევე ტენიშევებმა შეიძინეს 1894 წელს.
აქ იყო სამხატვრო სახელოსნოები, სკოლა, თავადი ტენიშევის აკლდამის ადგილას აგებული იყო ეკლესია.
არისტოკრატთა ყოფილი მამული ტალაშკინო სმოლენსკიდან სამხრეთითაა. ოდესღაც ის ეკუთვნოდა სახელგანთქმულ რუს მეცენატ მარია კლავდის ასულ ტენიშევას. მამული ტენიშევას დაბადების დღეზე 1893 წელს აჩუქა მისმა მეუღლე ვიაჩესლავ ნიკოლოზის ძე ტენიშევმა.
ახალმა პატრონებმა არ გადააკეთეს ტალაშკინოში ხის ერთსართულიანი მემამულის სახლი. ის უბრალოდ აავსეს წიგნებით,სურათებით, ქანდაკებით,მაიოლიკით და შესანიშნავი სტუმრებით და ჭკვიანური საუბრებით.
თანამედროვეები ტალაშკინოს უწოდებდნენ ათენს და მის დიასახლისს ადგილობრივ «პერიკლეს».
მამულს კიდევ ერქვა «რუსული ფლორენცია».
ტენიშევა მეგობრობდა მისი დროის გამოჩენილ მხატვრებთან-ვასნეცოვთან, ვრუბელთან, მალიუტინთან.
ტალაშკინოში სტუმრად დადიოდნენ ნესტეროვი,კოროვინი, რეპინი, მოქანდაკე ტრუბეცკოი. კომპოზიტორები ანდრეევი და სტრავინსკი, ბოტანიკის პროფესორი რეგელი, არქიტექტორი ნიკოლოზ ბენუა, დიაგილევი და შალიაპინი.
ტენიშევა უყურებდა ევროპული და რუსული ხელოვნების განვითარებას, აქტიურად მონაწილეობდა მხატვრულ ცხოვრებაში და სულ უფრო და უფრო ხშირად ფიქრობდა რუსული ეროვნული ხელოვნების ბედზე.
მან დაიწყო ოცნება რუსული სტილის აღორძინებაზე.
ამიტომ მან თავის მამულში გახსნა სამხატვრო სახელოსნოები - ქარგვის, კვეთის, მეთუნეობის, მინანქრის, ავეჯის, მჭედლობის, ხეზე კვეთის სახელოსნოები.
სახელოსნოებს ტალაშკინოში ხელმძღვანელობდა მხატვარი მალიუტინი.
ერთი წლის შემდეგ ტენიშევებმა შეიძინეს ხუტორი ფლენოვო ტალაშკინოსთან ახლოს. მათ იქ შექმნეს ობოლი ბავშვებისთვის და ადგილობრივი გლეხებისთვის განკუთვნილი სოფლის მეურნეობის სკოლა. სკოლასთან იყო დიდი ხილის ბაღი, ადგილი კენკრის მოსაყვანად, მეფუტკრეობის და მეთევზეობის მეურნეობები,საჩვენებელი ხუტორი.
 |
| ფლენოვოს ტერემოკი |
ტალაშკინოს ცხოვრების მთელი პერიოდი დაკავშირებულია ნიკოლაი რერიხის სახელთან. აქ შეიქმნა მისი ერთ-ერთი საუკეთესო მონუმენტური ქმნილება - მოზაიკა «ხელთუქმნელი მაცხოვარი»
//წმინდა სულის მოფენის ეკლესიის თავზე. 1902-1905//.
1917 წელს ტენიშევა წავიდა რუსეთიდან, ცხოვრების უკანასკნელი წლები მან გაატარა სენ-კლუში,პარიზთან.
«სმოლენსკის ფლორენცია» ისევე როგორც უამრავი სხვა მამული ბოლშევიკებმა ააოხრეს. ყველაფერი ძველდებოდა. ყველაფერს იტაცებდნენ ადგილობრივი მცხოვრებლები. რერიხის მიერ ნეორუსული სტილით აგებულ ეკლესიაში ინახავდნენ კარტოფილს. თავადი ტენიშევის აკლდამა ააქოთეს.
ტენიშევას ხსენება საშიში იყო და მას არც ახსენებდნენ.
მეორე მსოფლიო ომის შემდეგ ტალაშკინო თითქმის გაქრა.
მაგრამ ხალხს ის ახსოვდა.
ტენიშევას გარდაცვალებიდან 30-ოდე წლის შემდეგ სმოლენსკის კულტურის ჩინოვნიკებთან მივიდა ორი ინტელიგენტი დედაბერი.
მათ სახელმწიფოს გადასცეს სამკაულები, ოქროში ჩასმული ზურმუხტები და საფირონები რომლებიც მათ დაუტოვა წასვლის წინ თავადმა ტენიშევამ. თავადი ტენიშევას ანდერძით საჭირო იყო ამ ილამაზის შენიშვნა და როდესაც ბოლშევიკები გაიგებდნენ სილამაზის ფასს მაშინ მათი სმოლენსკის მუზეუმებისთვის გადაცემა.
ზოგ ბოლშევიკს მართლაც უკვე ესმოდა სილამაზის მნიშვნელობა და ამ კოლექციის საფუძველზე სმოლენსკში გაიხსნა სამხატვრო გალერეა რომელსაც დღესაც ძალიან ხშირად ნახულობენ ხოლმე სმოლენსკელები.
ტალაშკინოშია ამ გალერეის რუსული ხელოვნების ექსპოზიციის //ძველი რუსული ხატებიდან მეოცე საუკუნის დასაწყისის ნაწარმოებამდე// ფესვები.
1946 წელს ტალაშკინოს მამული გამოაცხადეს ისტორიულ-არქიტექტურულ ნაკრძალად. ისევ ააგეს სკოლიდ ძველი შენობა, შეაგროვეს ტენიშევას კოლექციის მრავალი ნივთი....
დღესაც საინტერესოა ტენიშევას სიტყვები რუსულ სტილზე :
« ჩვენი წინაპრები ისხდნენ ხის სკამებზე,მათ ეძინათ ბუმბულით დატენილ ლეიბებზე. ეს რა თქმა უნდა აღარ აკმაყოფილებს ჩვენს თანამედროვეებს,მაგრამ რატომ არ შეიძლება რომ ჩვენ ვიყოთ შთაგონებული რუსული სიძველით და მისი ასლების გაუკეთებლად მაგრამ მისით შთაგონებულებმა,რუსული სულისკვეთებით გავაკეთოთ ჩვენი სავარძლები, დივანები, შირმები დრიუმოები ?“...
ეხლა ცდილობენ ტალაშკინოში წმინდა სულის ტაძრის აღორძინებას. მაღალ ბორვცზე აგებული ეკლესიის გამშვენებაზე 1908-1914 წლებში მუშაობდა ჯერ კიდევ რუსულ ნიადაგთან დაკავშირებული ნიკოლაი რერიხი. მაგრამ მან გადაუხვია მართლმადიდებლურ კანონს და ამიტომ ტაძარი არ აკურთხეს.
ტაძრის ცენტრალურ ადგილს, საკურთხეველს,აგვირგვინებდა ცის დედოფლის გამოსახულება. ასეთი რამ არ ყოფილა მსოფლიოს მართლმადიდებელთა არც ერთ ეკლესიაში.
ტაძარს უნდა დაუბრუნონ ის სახე რომელიც მას ჰქონდა ასი წლის წინ.
ტაძრის შიდა მოხატულობა ბოლშევიკებს ვერ გადაურჩა, მაგრამ მხატვრები გეგმავენ ტაძრის შემკულობის აღდგენას, საკმაოდ კარგა გადარჩა პორტალის მოზაიკის მარჯვენა ნაწილი,მაგრამ პანოს მარცხენა მხარის აღდგენა დიდ ფულს ითხოვს.
შემდეგ დაგეგმილია ტაძრის მიმდებარე ტერიტორიის აღდგენა.
აცოცხლებენ ტენიშევას მიერ შექმნილ თეატრსაც რომელშიც თვითონ ტენიევა იყო რეჟისორიც,მსახიობიც და მკერავ-გრიმიორიც.
ეხლა ტენიშევას საბავშვო თეატრი 1-4 კლასის მსურველ მოწაფეებს სთავაზობს წარმოდგენებს,კონკურსებს,თამაშებს, საჩუქრებს.
ამას წინ გაჩნდა ძმები გრიმების ზღაპრის მიხედვით დადგმული წარმოდგენა « ქალბატონი ქარბუქი ».
ტალაშკინოს კიდევ ერთი მარგალიტი იყო ბალალაიკაზე დამკვრელ ბავშვთა ორკესტრი ცნობილი მუსიკოსი ვ.ლიდინის ხელმძღვანელობით.
ფოლკლოლური ფესტივალების და სახალხო სეირნობების დრეოს ტალაშკინოში მუსიკა ეხლაც უკრავს.
მხატვარმა სტელეცკიმ კუსტოდიევს თავის დროზე მისწერა :
«მუსიკა, ხმაური, სირბილი, ფაციფუცი როგორც ბაზრობაზე...დადგმა მართლაც მხატვრულია და შესრულება ძალიანაც კარგია. თუმცა ყველაფერს ასრულებენ უბრალო მუჟიკები. თავადი ტენიშევა და სხვა ინტელიგენტები ასრულებენ მხოლოდ სოლისტების როლებს.»
ტალაშკინოში ტურისტების გარდა დადიან არქეოლოგები, ხელოვნებათმცოდნეები, მხატვრები, სტუდენტები, ფილოსოფიური სკოლა «ახალი აკროპოლის» მოწაფეები, რესტავრატორები.
მამულის პარკში ეხლახანს აღმართეს დამფუძნებელი ტენიშევას ქანდაკება....
ისევ და ისევ მარია ტენიშევაზე და მის ცხოვრებაზე
 |
| ეს ტენიშევას ძეგლია |
იყო უკანონო შვილი. ეხლა ითვლება რომ დაიბადა 1867 წელს.
გოგონა ველურად იზრდებოდა მამინაცვლის სახლში. არ შველოდა ამას ძიძების, გუვერნანტკების და მასწავლებლების სიმრავლე.
დედა ცივი იყო საკუთარი შვილის მიმართ. ალბათ არ უნდოდა რაღაცეების გახსენება. ტენიშევა ამბობდა რომ არ ახსოვს დედის ხელის მიკარება.
ის ეძებდა მეგობარს მაგრამ მას აშინებდა თანატოლთა აურზაური.
ადამიანებზე უფრო მეტად მასზე იმოქმედა ანტიკური გმირის მარმარილოს ბიუსტმა.
დედამ სცადა უკვე წამოზრდილი ქალიშვილის თავიდან მოშორება და ის სასწრაფოდ გაათხოვა.
მაგრამ ქმარს ძალიან უყვარდა კარტის თამაში,ცხოვრება მომაბეზრებელი იყო და ოჯახური ცხოვრება ვერ აეწყო. ვერ უშველა საქმეს ბავშვის გაჩენამ.
მას უთხრეს რომ მას ჰქონდა ოპერისთვის კარგი ხმა. მას შეეძლო სასწავლებლად იტალიაში ან საფრანგეთში წასვლა, მაგრამ მას არ ჰქონდა ფული და პასპორტი. მაშინ ცოლს ქმრის პასპორტში სწერდნენ. იყო დიდი პრობლემები.
დედამ უარი უთხრა ფულით დახმარებაზე. მარიამ გაყიდა რისი გაყიდვაც შეეძლო და მოაგროვა ფული.
მან მოახერხა ქმრისგან წასვლის ნებართვის მიღებაც.
მარტოხელა ქალი პატარა ქალიშვილით და მცირე ბარგით წავიდა პარიზში.
მარია ფერწერას სწავლობდა სახელგანთქმულ ჟულიანის აკადემიაში და სიმღერას-მატილდა მარკეზის სტუდიაში. ის დარწმუნებული იყო რომ მის მოწაფეს ელის ოპერის მომღერლის დიდება.
ამ გზაზე მარია ალბათ მართლაც იპოვიდა აღიარებას და დიდებას. მას შესთავაზეს ტურნე საფრანგეთში და ესპანეთში.
მაგრამ ანტრეპრენიორმა ჩათვალა რომ ახალგაზრდა და ლამაზ ქალს უძლია მისთვის კარგი საქმისთვის კუთვნილი პროცენტების გარდა კიდევ სხვა რამით მადლობის გადახდა.
ბევრი წვალების შემდეგ მარიამ დაასკვნა რომ სცენაზე მოხვედრა შეიძლება ხერხებით რომლებსაც არაფერი აქვთ საერთო ხელოვნებასთან.
საქმე არ გამოვიდა,ცხოვრებით ნაცემი მარია უფულოდ და ბავშვთან ერთად ცხოვრობდა რაღაც საზიზღარ სასტუმროში.
ის უკვე ფიქრობდა რომ აქედან ერთადერთი გამოსავალია სიკვდილი.
მაგრამ მოხდა სასწაული. მის კარზე მოულოდნელად დააკაკუნა ბავშვობის მეგობარმა თავადის ასულმა ეკატერინა სვიატოპოლკ-ჩეტვერტინსკაიამ. ხანგრძლივი მეგობრული საუბრის შემდეგ მან მარია ტენიშევას შესთავაზა მასთან რუსეთში ტალაშკინოში წასვლა.
სადღაც სმოლენსკის გუბერნიაში იყო წყნარი და ლამაზი ადგილი ასეთივე სოფლით და ამით მოხიბლულმა თავადის მდიდარმა ასულმა იყიდა ის.
მარია ტენიშევამ დაისვენა თავის მეგობართან ტალაშკინოში. მან სცადა თავისი ოჯახური პრობლემების გადაჭრა. ქმარმა მას ფაქტიურად წაართვა ქალიშვილი და მისცა ის დახურულ სასწავლებელში. რაც შეეხება ცოლის არტისტულ გეგმებს მან თქვა რომ არ უნდა თავისი გვარის დანახვა კედლებზე გემოკიდებულ აფიშებზე.
მარია ქმარს გაეყარა. ოჯახი საბოლოოდ დაინგრა. მარიამ მიიღო თავის შვილთან შეხვედრის უფლებაც.
მას აწვალებდა სვიატოპოლკ-ჩეტვერტინსკაიას ხარჯზე ცხოვრება.
რაღაც მეგობრულ საღამოზე მას სთხოვეს სიმღერა. მისი აკომპანიატორი იყო მკვიდრად ნაგები დათვი გლეხის მსგავსი მაგრამ პარიზელი თერძის მიერ შეკერილ სამოსში გამოწყობილი ადამიანი.
ის დიდებულად უკრავდა ჩელოზე.
ამ ენერგიულ და საქმიან თავად ვიაჩესლავ ნიკოლოზის ძე ტენიშევს დაარქვეს « რუსი ამერიკელი ».
მან დიწყო სამსახური დაბალხელფასიან ტექნიკოსად რკინიგზაზე. მარიასთან შეხვედრის მომენტში კი მას ჰქონდა უზარმაზარი ქონება რომელიც კიდევ უფრო იზრდებოდა მისი ფანტასტიური ენერგიის, ჭკუის, კომერციული და ფინანსური სამყაროების შესანიშნავად ცოდნის წყალობით.
მან დაწერა სერიოზული წიგნები აგრონომიის, ეთნოგრაფიის,
ფსიქოლოგიის საკითხებზე,
ის ცნობილი იყო როგორც გულუხვი ქველმოქმედი და განათლების სფეროს სერიოზული მოღვაწე.
1892 წლის გაზაფხულზე 25 წლის მარია და 48 წლის თავადი ტენიშევი რა თქმა უნდა დაქორწინდნენ.
საქორწინო მოგზაურობა ევროპაში გავდა ზღაპარს. ტენიშევი ცოლისთვის ყიდულობდა უმაღლესი ხარისხის და თავისი ისტორიით უნიკალურ ძვირფასეულობებს. ეს ნივთები და აქსესუარები ოდესღაც ეკუთვნოდა მეფეებს.
ცნობილი ევროპელი ანტიკვარების გაცნობამ მარია დააინტერესა არა ფუფუნებით არამედ ოქრომჭედელთა მხატვრული ოსტატობით და დახვეწილი გემოვნებით.
აგრამ დადგა დრო და შვეიცარიის საოცარი პეიზაჟები შეცვალა რუსეთის ინდუსტრიული პროვინციის დაღვრემილმა ხედებმა.
ტენიშევი ახალგაზრდა მეუღლით ჩავიდა ბრიანსკთან დასახლება ბეჟეცკში,სადაც ის იყო რკინიგზის ლიანდაგის ქარხნის ხელმძღვანელობის წევრი.
ყოველთვის სერიოზულად მოღვაწე თავადი მეუღლეს ხშირად მარტო სტოვებდა უზარმაზარ სახლში. დიდ დარბაზში მდგომი როიალი ცოტა ხნით თუ აქარვებდა მოწყენილობას.
ერთხელ მარიამ კლავდის ასულმა გადაწყვიტა მამულის კარის გარეთ გასვლა და მივიდა ქარხნის დასახლებასთან.
მან დაინახა სიღატაკი,ჭუჭყი,სიმთვრალე, ძლივს შეკოწიწებული ბარაკები, მტვრიან, ხეების გარეშე დარჩენილ ქუჩებში მოყიალე ახალგაზრდები.
ნანახმა ის შესძრა.
ბეჟეცკში მარიამ კლავდის ასულმა ნახა დაჩაგრული და უმეცარი ხალხი. მუშათა გადაჭედილი ბარაკები, ლოთობა და უხეშობა ოჯახებში, ბედის ანაბარა მიტოვებული ბავშვები რომლებსაც არ ჰქონდათ სწავლის შესაძლებლობა...
«მე ჩემთვის აღმოვაჩინე რომ აქ ცხოვრობენ პატარა,თავში ჩარტყმული, ღუმელების ცეცხლით დამწვარი, უროს გაუთავებელი რახუნით დაყრუებული, გაუხეშებული, მაგრამ საბრალო და ყურადღების და მათ გასაჭირზე ზრუნვის ღირსი ადამიანები...
ვინ ზრუნავს მათზე? ვინ დაუგდებს ყურს მათ ხმას და მათ ჩივილებს? არავინ...»
ნანახი გაჭირვებით და სიღატაკით შეძრულმა მარიამმა გადაწყვიტა მუშათა ქალაქის ცხოვრების შეცვლა.
თავადი მეუღლე მას მხარს უჭერდა და არ ზოგავდა ფულს ბეჟეცკის ცხოვრების მოსაწესრიგებლად.
გაჩნდა სკოლები და სახელოსნო სასწავლებლები, საქველმოქმედო საზოგადოება ობლების და ქვრივების დასახმარებლად, სახალხო სასადილო კარგი ხარისხის საჭმელით ზომიერ ფასად, საქალაქო თეატრი.
მუშები ქოხმახებიდან გადაასახლეს მყუდრო პატარა სახლებში მიმდებარე ბოსტნებით.
ბეჟეცკი გარდაიქმნა.
პირველი ფული,რომელიც ტენიშევამ ქმარს მოსთხოვა, წავიდა ახალი სკოლის მშენებლობაზე.
ქმარმა მოიწონა მისი სურვილი,მაგრამ ადგილობრივმა ჩინოვნიკებს ეს არ ესიამოვნათ.
მოზარდები თითქმის უფასო მუშახელს წარმოადგენდნენ.
მაგრამ საიდანღაც გაჩენილმა ქალბატონმა თავისი გაიტანა.
ასეთი გულისხმიერი ადამიანებისთვის რუსეთში საქმე მუდამ თავზესაყრელი იყო. მათი ვერ შეგშურდებათ.
ბევრ ძალად და ნერვებად დაუჯდა მარიამს ბეჟეცკში მისი პირველი საქმე-ხელოსნობის სასწავლებელი.
წყალსადენის, ელექტროგანათების, დაბანვისთვის განკუთვნილი ოთახების, დიდი საკლასო ოთახების და სახელოსნოების მქონე ორსართულიანი სახლი ბიჭ-ბუჭებისთვის?
ადგილობრივი ჩინოვნიკები გადაირივნენ და გაერთიანდნენ უცნაური ქალბატონის წინააღმდეგ.
ამ უცნაური ქალბატონის ყოველ წამოწყებას მასხრად იგდებდნენ და მას ყველანაირად ხელს უშლიდნენ.
და მაინც ნელ-ნელა მაგრამ საქმე მაინც მიიწევდა წინ.
თავადის ქალმა მოაწყო იაფი სასადილოები, მაღაზიები იაფი საქონელით, კლუბი სადაც იწვევდა მსახიობებს.
მან დაარწმუნა ქარხნის ხელმძღვალობა და მუშებს მისცეს თავისუფალი მიწა ქარხნის კორპუსების ირგვლივ. ამ მიწაზე მუშებმა ააგეს თავისი პატარა სახლები.
ამ უცნაურმა ქალბატონმა დაიწყო ბრძოლა ბავშვთა ექსპლუატაციის წინააღმდეგ ქარხანაში რომ არ მიეღოთ მცირეწლოვნები.
ქმარი ხედავდა დაღლილ და ნერვებმოშლილ, ან ჩინოვნიკებთან შეტაკებაში გამარჯვებით გახარებულ ცოლს.
ის უნებურად ფიქრობდა თუ რათ უნდოდა ყველაფერი ეს ქალს რომელიც დაბადებულია დედაქალაქის სასახლეებში მეჯლისებზე საბზრიალოდ.
ძნელი ასახსნელია თუ რატომ არ უნდა ერთს ფეხის დასველება და მეორეს კი სჭირდება ოკეანე შტორმებით და ქარიშხლებით.
ბეჟეცკის ეპოპეაზე ლაპარაკისას მარიამ ტენიშევა არ თვლიდა მის მიერ გაკეთებულ საქმეს დამსახურებად. მისი თქმით ის უბრალოდ ცდილობდა ვალი დაებრუნებინა გადაღლილი და ღონეგამოცლილი,ნაადრევად დაბერებული მუნჯი მშრომელებისთვის.
კოლექციონერ, მეცენატ, მრავალი კულტურული წამოწყების შთამაგონებელი მარიამ ტენიშევაზე ლაპარაკისას რატომღაც ავიწყდებათ ბეჟეცკი.
ეს კი იყო მარიამ ტენიშევას მიერ მოგებული პირველი ბრძოლა. ეხლა მან იცოდა თუ რა უნდა ეკეთებინა ამქვეყნად.
როდესაც მეუღლემ დაამთავრა თავისი საქმეები ბეჟეცკში მარიამს გაუჭირდა პეტერბურგში დაბრუნება და საყვარელ მხარესთან განშორება.
სათანადოდ შეფასება
პეტერბურგში მარიამი მხატვრულ ელიტაში საკმაოდ ესამჩნევ პიროვნებად იქცა. ზამთრის სასახლისკენ ის არ მიისწრაფოდა,
მისი მეუღლე ტენიშევი თავადი იყო,მაგრამ კარისკაცი არ ყოფილა,
არც თვითონ მარიამს ხიბლავდა კარისქალობა.
მის ირგვლივ იყვნენ საქმიანი ადამიანები. შემოქმედები თუ სხვები.
ალეკსანდრ ბენუა იხსენებდა რომ მარტო მარიამის კუთვნილ აპარტამენტებში შეიძლებოდა სულ სხვადასხვა სტუმრების-მხატვრების, მუსიკოსების, ლიტერატორების, პოლიტიკური მოღვაწეების, კომერსანტების ნახვა. იქ შესვლა აკრალული ჰქონდა მხოლოდ თვითონ ტენიშევს.
ამ შეხვედრებმა მარიამი დააახლოვა ადამიანებთან რომლებთანაც მას შემდეგ უნდა გაეტარებინა მისი რთული რუსული ცხოვრება.
თავის სახლში გალერნაიაზე მარიამ ტენიშევამ მოაწყო სკოლა სამხატვრო აკადემიისთვის ახალგაზრდათა მოსამზადებლად. ნიჭიერი უფულო ახალგაზრდებისთვის კონსტულტაციების გაწევა მან სთხოვა რეპინს.
სკოლას ხალხი მიაწყდა.
ტენიშევამ იცოდა რომ ადამიანები გაკვეთილებზე ზოგჯერ დამშეულები მიდიან. მან მოაწყო ბუფეტი დიდი სამოვარით და ფუნთუშებით. თვითონ ტენიშევა იხსენებდა რომ მათთან სტუდიაში ზოგჯერ საღამოობით იკრიბებოდნენ მხატვრები, მღეროდნენ, უკრავდნენ, ცეკვავდნენ კიდეც, კითხულობდნენ და იყო ტაშ-ფანდური და მხიარულება.
ტენიშევას სკოლამ გააკეთა თავისი საქმე. იქ იწყებდნენ რუსული ხელოვნების გამოჩენილი ფიგურები //ი.ი.ბილიბინი,ზ.ე.სერებრიაკოვა, ს.ვ.ჩეხონინი,ა.პ. ოსტროუმოვა-ლებედევა.//
ტენიშევა კი გაიტაცა შეგროვებამ და ის გახდა კოლექციონერი. მას ფული არ აკლდა და ის ყიდულობდა დასავლეთი ევროპის მხატვართა ნაწარმოებებს, ფაიფურს,მარმარილოს ქანდაკებას,სამკაულებს, ისტორიული ღირებულების მქონე ნივთებს, ჩინეთის, იაპონიის, ირანის ოსტატების ნაწარმოებებს.
ბუნებით კარგი გემოვნებით დაჯილდოებულმა მარიამ ტენიშევამ ბევრი რამ გაიგო ხელოვნების ხალხთან ურთიერთობისას. თავის საქმე გააკეთა კითხვამ,ლექციებმა, გამოფენებმა. მარიამი გადაიქცა ექსპერტად.
მეუღლესთან ერთად ძველ რუსულ ქალაქებში რიბინსკში,კოსტრომაში, ვოლგისპირა სოფლებში და მონასტრებში მოგზაურობისას მარიამმა დააფასა უცნობი ადგილობრივი ოსტატების მიერ შექმნილი სილამაზე.
გაჩნდა ულაზესი, ბნელი იზბადან თუ მიტოვებული ბეღლიდან წამოღებული არაჩვეულებრივად ლამაზი ნივთების კოლექცია.
ტენიშევაში გაიღვიძა რუსმა.
ის დაფიქრდა იმაზე თუ რატომ ჩამოშორდა თუ რატომ შეაქცია ზურგი ძველ რუსეთს თანამედროვე რუსეთმა,თნამედროვე რუსულმა საზოგადოებამ.
და აი 1896 წლის ზაფხულში მან თავისი მეგობარი სვიატოპოლკ-ჩეტვერტინსკაიასგან იყიდა ტალაშკინო.
ტენიშევას წყალობით მისი საყვარელი ტალაშკინო გაიცნო მთელმა კულტურულმა მსოფლიომ.
მარტო ტენიშევას არ უნდოდა დიდი ქალაქებისგან მოშორებით თავისებური ესთეტიკური კომპლექსის შექმნა. შეიძლება გავიხსენოთ აბრამცევო მოსკოვთან,მაგრამ იქ არ ყოფილა ასეთი მასშტაბი 20 წლის მანძილზე შესანიშნავად ორგანიზებული შემოქმედებითი მუშაობა, ასეთი წარმატება და რეზონანსი რუსეთშიც და მის საზღვრებს გარეთაც.
ტალაშკინოში გაჩნდა ახალი სკოლა იმ დროისთვის უახლესი მოწყობილობით. იყო ყველასთვის ხელმისაწვდომი ბიბლიოთეკა, სასწავლო-სამეურნეო სახელოსნოები სადაც ადგილობრივი მცხოვრებლები,განსაკუთრებით ახალგაზრდები, ამუშავებდნენ ხეს, მისდევდნენ ჭედურობას, აკეთებდნენ კერამიკას, ღებავდნენ ქსოვილებს, ქარგავდნენ.
დაიწყო ხალხური ხელოსნობის დარგების აღდგენა, ამ პროცესში ჩაება მრავალი ადგილობრივი მკვიდრი.
ასე მაგალითად მარტო რუსული ხალხური სამოსით,ქსოვით და ქსოვილთა ღებვით დაკავებული იყვნენ ირგვლივ 50 სოფლის ქალები. ისინი თვეში იღებდნენ 10-12 რუბლს, რაც მაშინ არ ყოფილა ცუდი.
ადგილები სადაც ნიჭიერი ადამიანები სწრაფად იღებდნენ გამოცდილებას თანდათანობით გადაიქცა წარმოებად.
ტალაშკინოში ფაქტიურად აკეთებდნენ ყველაფერს და ყველაფრისგან.
ტენიშევამ მოსკოვში გახსნა თავისი მაღაზია და იქ იყიდებოდა ტალაშკინოში გაკეთებული ლითონის ნაკეთობები,სამკაულები, ნაქარგი ფარდები და სუფრები.
მყიდველი ბევრი იყო. დაკვეთები მოდიოდა საზღვარგარეთიდანაც.
ლონდონიც დაინტერესდა ტალაშკინოელ ოსტატთა ნაკეთობებით.
ეს არ ყოფილა შემთხვევითი წარმატება. ტენიშევა ტალაშკინოში ცხოვრებისთვის და სამუშაოდ იწვევდა იმდროინდელი რუსეთის შემოქმედებით ელიტას.
სახელოსნოებში სოფლელ ბიჭს შეეძლო მ.ა.ვრუბელის რჩევების მოსმენა. მქარგავებისთვის ნაყშს იგონებდა ვ.ა.სეროვი. იყვნენ მ.ვ.ნესტეროვი,ა.ნ.ბენუა,კ.ა.კოროვინი,ნ.კ.რერიხი,ვ.დ.პოლენოვი,
მოქანდაკე პ.პ.ტრუბეცკოი, მომღერალი თ.ი.შალიაპინი, მუსიკოსები,მსახიობები- ეს მიწა სტუდიად, სახელოსნოდ და სცენად იქცეოდა მრავალი ოსტატისთვის.
მარიამ ტენიშევამ აქ შექმნა ხალხური საკრავების ორკესტრი, გლეხთა ბავშვების გუნდი, მხატვრული სიტყვის სტუდია.
ტალაშკინომ მიიღო თეატრიც 200 მაყურებლის დამტევი დარბაზით.
დეკორაციებს ხატავდნენ ვ.ვასნეცოვი,მ.ვრუბელი და მათი ადგილობრივი მოწაფეები. რეპერტუარი მრავალფეროვანი იყო-მცირე პიესები,კლასიკა. დგავდნენ გოგოლს, ოსტროვსკის, ჩეხოვს.
წარმატებით იდგმებოდა თვითონ ტენიშევას მიერ დაწერილი «ზღაპარი შვიდ დევგმირზე».
მარიამ ტენიშევამ პროვინციული ტალაშკინო გადააქცია მნიშვნელოვან კულტურის ცენტრად.
ლამაზი და საინტერესო ადამიანი მარიამ ტენიშევა უყვარდებოდა მრავალ მხატვარს. როგორც ამბობენ მარტო რეპინმა დახატა მისი 8 პორტრეტი.
მაგრამ მარიამ ტენიშევას ესოდენ ნაყოფიერი საქმიანობა მოითხოვდა მთელ დროს და უზარმაზარ ფულს. ეს კი არ უწყობდა ხელს ოჯახში მშვიდობას და სიწყნარეს.
თვითონ ტენიშევს პეტერბურგში აშენებული სასწავლებელი რომელმაც შემდეგ მიიღო მისი სახელი უჯდებოდა კოლოსალურ ხარჯებად.
მეუღლის მრავალი წამოწყება ტენიშევს მიაჩნდა ზედმეტად. მხატვრების დახმარება, კულტურულ წამოწყებათა მხარდაჭერა ძვირი ჯდებოდა,
დედაქალაქის ბრწყინვალე სახლების მზრუნველი და უსაქმურობისგან ქველმოქმედი დიასახლისის მაგივრად ტენიშევის გვერდით იყო თავისი გზით მიმავალი ბობოქარი ნაკადი.
მარიამ ტენიშევა არ მოუხიბლია ბრწყინვალე საზოგადოებაში ტრიალის პერსპექტივას.
ის გაიტაცა ოქრომჭდლობის მე-18 საუკუნეში გამქრალმა დარგმა, მინანქარმა. მან გადაწყვიტა მინანქრის ხელოვნების აღორძინება.
ის გახდა მსოფლიოში სახელგანთქმული ოსტატი მოსიე რენე ლალიკის მოწაფე.
ის ისეთი კარგი მოწაფე იყო რომ მეტრმა მას მალე უთხრა რომ აღარ შეეძლო მისთვის კიდევ რამის სწავლა.
ტალაშკინოში დაბრუნებულმა ტენიშევამ მიიღო გაუმჭვირვალე მინანქრების ორასზე მეტი ახალი ელფერი.
მისი ნამუშევრები ეფინებოდა ლონდონში, პრაღაში, ბრიუსელში, პარიზში.
იტალიაში მარიამ ტენიშევა აირჩიეს რომის არქეოლოგიური საზოგადოების საპატიო წევრად.
რუსეთში მან დაიცვა დისერტაცია «მინანქარი და ინკრუსტაცია».
მას მოსკოვის არქეოლოგიის ინსტიტუში შესთავაზეს მინანქრის ისტორიის კათედრა.
პარიზული ბენეფისი
1903 წელს, მეუღლის გარდაცვალების შემდეგ, მარიამ ტენიშევამ მიიღო ოჯახური ქონების განკარგვის უფლება.
1905 წელს მან ხელოვნების საგანთა თავისი კოლოსალური კოლექცია აჩუქა ქალაქ სმოლენსკს. ქალაქის ხელისუფლება სულ არ ჩქარობდა ამ კოლექციის გამოსაფენად საჭირო სათავსის მისთვის მიცემას. მეტიც მას სულაც არ უნდოდა ამ მეფური საჩუქრის მიღება.
მაშინ ტენიშევამ იყიდა მიწის ნაკვეთი ქალაქის ცენტრში და იქ თავისი ხარჯით ააშენა სამუზეუმო სათავსო სადაც გამოფინა თავისი კოლექცია.
მაგრამ ამასობაში დაიწყო ბოლშევიკების,ესერების და ანარქისტების მიერ დაწყებული რბევები. სოფლებში და ქალაქებში წვავდნენ სახლებს. ყველგან დაფრინავდა პროკლამაციები. აქა იქ ყრიდნენ ხატებს და დარბოდნენ წითელი დროშებით. აგროვებდნენ ბრბოს და გაჰკიოდნენ « სისხლისმელების » შესახებ, მოუწოდებდნენ « ბურჟუების» ძარცვისკენ.
მარიამ ტენიშევამ ღამე ჩუმად ჩაალაგა თავისი კოლექცია და წაიღო ის პარიზში.
მალე ლუვრში გაიხსნა გამოფენა რომელმაც აალაპარაკა ყველა ევროპული გაზეთი. გამოფენის სანახავად დადიოდნენ პარიზელი ინტელექტუალები, მეცნიერები, მწერლები, პოლიტიკოსები, კოლექციონერები, გამოფენის სანახავად საგანგებოდ ჩამოსული სტუმრები.
ფრანგებს ნაპოლეონის ეპოპეის შემდეგ გადაავიწყდათ სმოლენსკის არსებობა და მათ ვერც წარმოედგინათ რომ ეს სილამაზე იყო წყნარი პროვინციიდან.
გამოფენილი კი იყო ხატების უიშვიათესი კოლექცია, რუსული ფაიფურის ნაკრები, მხატვრულად დამუშავებული სპილოს თუ სელაპის ძვალი, ოქრო-ვერცხლით მოქარგული მეფის სამოსი, მარგალიტებით შემკული კოკოშნიკები, პეტრეს და ალექსანდრეს ხანის ისტორიული რელიქვიები, უცნობი ხალხური ოსტატების ნამუშევრები და ტალაშკინოს სახელოსნოების საუკეთესო ნიმუშები.
რუსულმა ხალხურმა სამოსმა გავლენა მოახდინა ევროპულ მოდაზე და ტენიშევა დიდად ამაყობდა ამით.
ტალაშკინოში გოლოვინის და ვრუბელის მიერ მოხატული ბალალაიკების კოლექციაში ტენიშევას აძლევდნენ ასტრონომიულ თანხას, მაგრამ მას არაფერი გაუყიდია.
ყველაფერი დაბრუნდა სმოლენსკში. ტენიშევამ ისევ მიმართა ქალაქის ხელისუფლებას, უარი თქვა კოლექციის მფლობელის უფლებებზე და მოითხოვა მხოლოდ ის რომ მუზეუმი სამუდამოდ უნდა დარჩენილიყო ქალაქ სმოლენსკში და არც ერთი საგანი არ უნდა წაეღოთ სხვა მუზეუმში. ამავე დროს მას უნდა ჰქონოდა მუზეუმის ახალი ექსპონატებით შევსების და თავის ხარჯზე მისი შენახვის უფლება.
1911 წლის 30 მაისს მუზეუმი საზეიმოდ გადაეცა ქალაქ სმოლენსკს.
მაგრამ უკვე 1905 წელს გამოჩენილი უბედურება ახლოვდებოდა. იყო რასპუტინშჩინად წოდებული რამე, ხელისუფლების უძლურება, გმოხელეთა გამყიდველობა, ომი. ყველაფერი ეს აუძლურებდა სახელმწიფოს.
სმოლენსკშიც და მის ირგვლივაც ყველაფერი სავსე იყო ბუნდოვანი შფოთით. ტალაშკინოს სახელოსნოებში დადიოდნენ ვიღაც ტიპები და მოუწოდებდნენ მდიდარი და ხალხის სისხლის მსხმელი მარიამ ტენიშევას უღლის გადაგდებისკენ. ვიღაცამ მისი სახელოსნოს ფანჯარას ესროლა ქვა.
ოქტომბრის გადატრიალების დროს მარიამ ტენიშევა უკვე საფრანგეთში იყო. მან პარიზთან იყიდა მიწის ნაკვეთი და დაარქვა მას მცირე ტალაშკინო.
ოქტომბრის გადატრიალების შემდეგ ტენიშევას მუზეუმის ნივთები დაფანტეს, და ბოლოს ისინი აღმოჩნდნენ შენახვისთვის გამოუსადეგარ სათავსოში. აშენებული ძველდებოდა, მის ნაწილებს იპარავდნენ ადგილობრივი მკვიდრები და ბოლოს ყველაფერი არარაობად იქცა.
ტენიშევას მიერ აგებულ და ნ.კ. რერიხის მიერ მოხატულ წმინდა სულის ეკლესიაში ინახავდნენ კარტოფილს.
მარიამის მეუღლე ვ.ნ. ტენიშევის აკლდამა ააოხრეს და მისი ნეშტი გადააგდეს.
ადამიანებს ეშინოდათ რომ მარიამ ტენიშევას სახელის ხსენების გამო მათ ხალხის მტრებად გამოაცხადებდნენ და ისინიც ხმას არ იღებდნენ.
მხოლოდ მრავალი ათეული წლის შემდეგ გაიგეს სმოლენსკელებმა თუ რას კარგავენ და დაიწყეს ტალაშკინოს აღდგენა.
უცხოეთში ყოფნისას მარიამ კლავდის ასულმა სიამოვნებით მუშაობდა ოპერა «თოვლის გოგონას» //»სნეგუროჩკა »// კოსტიუმებზე, ამჯერას ის არ ხარჯავდა ფულს, მას უხდიდა თეატრის დირექცია.
ტენიშევა იქცა ნამდვილ ოსტატად. ის დაუღალავად მუშაობდა თავის პატარა სახელოსნოში.
მარიამ ტენიშევას პატარა ტალაშკინო პარიზთან მყუდრო და და დაცული იყო,მაგრამ ის სულ არ გავდა მის საყვარელ ტალაშკინოს.
მარიამ კლავდის ასული ტენიშევა გარდაიცვალა 1928 წლის გაზაფხულზე. ის ცოტა ადრე ნახა ივან ბილიბინმა და მან დაწერა რომ ტენიშევას ძველებურად უყვარს რუსეთი და ყველაფერი რუსული.
მისი გარდცვალებიდან 30 წლის ემდეგ სმოლენსკის საქალაქო აღმარულებელ კომიტეტში მივიდა ორი მოხუცი ქალი.
მათ თქვეს რომ ახალგაზრდობაში ისინი კარგად იცნობდნენ მარიამ ტენიშევას და ეხლა დადგა მოვალეობის შესრულების დრო.
მათ გაცვეთილი ძველმოდური ხელჩანთიდან ამოალაგეს ულამაზესი ძვირფასი სამკაულები-გულსაბამები, კულონები, სამაჯურები, ბეჭდები, ზურმუხტი, ოქროში ჩასმული საფირონი.
მოხუცებმა ახსნეს რომ სმოლენსკის თავადმა მარიამ ტენიშევამ წასვლის წინ სთხოვა მათ ამ ძვირფასეულობის შენახვა და უკეთეს დროს მისი გადაცემა მუზეუმისთვის. ნივთებს თან ახლდა აღწერა.
მოხუცებმა საბჭოთა ჩინოვნიკებს სთხოვეს აღწერის მიხედვით შემოწმება და მიღება.
В творческой судьбе Марии Тенишевой отразилось два века: девятнадцатый и двадцатый. Ни в том и ни в другом так и не появилось женщины подобного созидательного размаха, одаренности и судьбы, похожей на роман.
Когда она была молода и еще никому не известна, то как-то рассказала свою историю Ивану Сергеевичу Тургеневу. Тот, задумавшись, ответил: «Эх, жаль, что я болен и раньше вас не знал. Какую бы интересную повесть я написал...»
Мрачная семейная тайна наложила отпечаток на детство и юность Марии. Она была незаконнорожденной. В дальнейшем это обстоятельство, которое, видимо, старались завуалировать, привело к разнобою в датах ее рождения. Сейчас принято считать, что это был 1867 год.
Девочка росла в богатом доме отчима совершенным дичком, несмотря на обилие гувернанток, нянек и учителей. От нее требовали полного послушания и сдержанности. Мать была холодна к ней, очевидно, связывая с этим ребенком те моменты жизни, о которых хотелось забыть. Позже Тенишева говорила, что не помнит ни одного прикосновения материнской руки.
Она же отчаянно искала себе друга на первых праздниках, куда ее вывозили, при первых встречах с детьми. И позже вспоминала добрые глаза единственной подружки Кати. А впрочем, веселая кутерьма сверстников всегда отпугивала ее. Однажды Мария убежала из полного детворы зала и оказалась в полутемной комнате. В углу белел мраморный бюст античного героя... Девочка остановилась как вкопанная — так был он красив. Потом подошла и поцеловала холодный мрамор. Это была первая любовь...
Мать постаралась побыстрее распроститься с подросшей дочерью и выдала ее замуж. Как и следовало ожидать, брак вскоре дал трещину. Не спасло и рождение ребенка.
Поначалу, правда, страшась что-либо предпринять, Мария пыталась стать покорной женой и жить так, как жила семья мужа: однообразная до одури каждодневность, мелкие разговоры, заботы, страстишки. У мужа, правда, привязанность оказалась покрупнее — карты. Долгими вечерами, дожидаясь его, Мария думала об одном и том же: как жить дальше? Пустяшный случай подарил надежду: ей сказали, что ее сильный «оперный» голос обладает красивым тембром. Надо ехать учиться в Италию или во Францию. Легко сказать! Каким же это образом? Где деньги? Где паспорт? Ведь в то время жена вписывалась в паспорт мужа. И сознание того, что из этой западни не вырваться, повергало в еще большее отчаяние. Должна была накопиться та его критическая масса, когда человек духовно или перестает существовать, или совершенно перерождается.
В своих воспоминаниях Мария Клавдиевна писала: «Да, настал мой час... Явилась смелость, решимость. Я перестала бояться. Дух мой освободился от гнета... Явился просвет...»
Мать отказалась помочь деньгами: Мария собрала, сколько могла, распродав обстановку своей комнаты. Куда сложнее было вырвать у мужа разрешение на отъезд. Но и это оказалось преодоленным.
...Одинокая женщина с маленькой дочкой на руках и с тощим багажом села в поезд, обещавший не Париж — новую жизнь.
Служительница
муз
«Задыхаясь от наплыва
неудержимых чувств, я влюбилась во Вселенную, влюбилась в жизнь, ухватилась за
нее». Эти восторги понятны: те природные задатки, которые, не имея выхода дома,
являлись лишь мучительным грузом в Париже, были призваны к действию. Окрыленная
одобрением маститых учителей, Мария училась живописи, «ваянию в знаменитой
академии Жулиана», а пению — в студии Матильды Маркези. Та была уверена, что ее
русскую ученицу ждет слава оперной певицы.
Вероятно, на этой
дороге Мария действительно нашла бы признание и славу. Ей предложили турне по
Франции и Испании. Но антрепренер, как оказалось, считал, что кроме
причитающихся ему процентов молодой и красивой женщине есть чем отблагодарить
его за выгодный ангажемент. Все попытки пристроиться на сцене оказывались
безрезультатными. Тот произвол на рынке талантов, зависимость от денежных
мешков, хватку которых Мария ощутила сразу, подействовали на нее, как холодный
душ.
«Женщина... может
выдвинуться только чудом или способами, ничего общего с искусством не имеющими,
ей каждый шаг дается с невероятными усилиями» — таков итог раздумий о
несостоявшейся карьере.
Итак, оставалось
надеяться на чудо. Но для этого Мария была уже слишком бита судьбой.
…Без денег, с
ребенком, не зная, что предпринять, она лежала ничком в дешевенькой гостинице с
жутким сознанием того, что из этого тупика есть только один выход — смерть. В
дверь постучали. Мария узнала в неожиданной гостье давнюю подругу детства,
княжну Екатерину Святополк-Четвертинскую. Долгий разговор и крепкая дружеская
рука на плече: «Вот что! Ты должна ехать со мной. В Талашкино». — «Где это,
Талашкино?» — «В России».
...Где-то там, в
Смоленской губернии, жила себе да жила деревня, недавно купленная богатой
княжной за красоту и тишину окрестных мест.
Отдышавшись у княжны в
Талашкине, уверовав в то, что теперь рядом с ней есть верный друг, Мария
пыталась решить семейные проблемы. Муж фактически отобрал дочь, отдав ее в
закрытое учебное заведение. Об артистических планах жены отозвался: «Я не
желаю, чтобы мое имя афиши трепали по заборам!»
Долгий, изнурительный
развод все-таки состоялся. Мария даже выговорила себе право на свидания с
дочерью. Мучило неудобство жить на средства Святополк-Четвертинской.
На какой-то дружеской
вечеринке ее попросили спеть. Аккомпанировать взялся человек, во внешности
которого, если бы не сюртук, выдававший руку дорогого парижского портного, было
что-то крестьянское, кряжистое, почти медвежье. Виолончель в его руках звучала
прекрасно! Но она была лишь отдохновением от трудов праведных... За энергию и
предприимчивость князя Вячеслава Николаевича Тенишева называли «русским
американцем».
Он начал со службы
техником на железной дороге с грошовым жалованьем. К моменту встречи с Марией у
него было огромное состояние, неуклонно растущее благодаря его фантастической
энергии, предприимчивости, превосходным знаниям коммерческого и финансового
мира. Он успел прославиться как автор нескольких серьезных книг по агрономии,
этнографии, психологии. Его знали как щедрого благотворителя и серьезного
деятеля на ниве просвещения. И он был разведен. Такое стечение счастливых
обстоятельств привело к резким изменениям в жизни той, кому он так упоенно
аккомпанировал на виолончели.
Бежицкая
эпопея
Весной 1892 года Мария
и князь Тенишев обвенчались. Ей шел двадцать шестой, ему было сорок восемь лет.
Свадебное путешествие
по Европе походило на сказку. Тенишев покупал жене драгоценности не только
высшего качества, но уникальные своей «исторической биографией»: по-королевски
прекрасные вещи и аксессуары, когда-то принадлежавшие королям.
Посещение европейски
известных антикваров пробудило в молодой княжне не столько восхищение роскошью,
сколько интерес к художественному мастерству и изысканному вкусу ювелиров.
Пришло время, когда
чудесные пейзажи Швейцарии уступили место унылым картинам промышленной
российской глубинки. Тенишев с молодой женой приехал в поселок Бежицу под
Брянском, где входил в руководство рельсопрокатным заводом.
Всегда отдаваясь делу
с головой, князь часто оставлял жену одну в огромном доме. Рояль, стоявший в
зале, недолго скрашивал скуку.
Однажды Мария
Клавдиевна решила выйти за ворота усадьбы и пошла к заводскому поселку.
Увиденное потрясло ее. Бедность, грязь, пьянство, кое-как сколоченные бараки.
Особенно жутко было смотреть на молодежь, слонявшуюся по пыльным, без единого
деревца улицам.
...Первые деньги,
которые Тенишева вытребовала у мужа, пошли на строительство новой школы. Муж
одобрил ее порыв, но местное бежицкое чиновничество встретило эту затею в
штыки: подростки были почти даровой рабочей силой. Но невесть откуда взявшаяся
барыня все же настояла на своем.
Странно! Еще когда-то
в Париже без копейки в кармане Мария Клавдиевна старалась представить, что она
будет делать, если вдруг ей повезет: «Я хотела быть богатой, очень богатой для
того, чтобы создавать что-нибудь для пользы человечества... До боли хочется
проявить себя, посвятить себя всю какому-нибудь благородному человеческому
делу».
Дел для «пользы
человечества» в России всегда было хоть отбавляй. Но тем, кто их затевал,
трудно позавидовать: сколько сил и нервов стоило Марии ее первое бежицкое
детище — ремесленное училище. Двухэтажное здание, оснащенное водопроводом,
электрическим освещением, умывальными комнатами, просторными классами и
мастерскими, — и все это для оборванцев? Местное чиновничество объединилось
против странной барыни. Каждая затея осмеивалась, изыскивались любые причины,
чтобы ставить палки в колеса. И все-таки тяжко, медленно, но дело двигалось.
Княгиня устроила дешевые столовые, магазины с невысокими ценами, клуб, куда
приглашала артистов. Убедила заводское начальство отдать рабочим свободную
землю вокруг заводских корпусов с выдачей пособия для строительства личных
домиков. Она начала борьбу с эксплуатацией детского труда и добилась, чтобы на
завод не брали малолетних.
Когда усталая, вдрызг
расстроенная или, наоборот, сияющая жена после очередной схватки с чиновниками
или посещения первых уроков в школе появлялась в доме, Тенишев, глядя на нее,
невольно себя спрашивал: «Для чего, зачем все это нужно женщине, которая
рождена править бал в столичных дворцах?» И не находил ответа. Это так же
трудно объяснить, как то, отчего одного человека природа наделяет чарующим
голосом, а другой не может спеть простой песенки, почему один боится сунуться в
мелководье, а другому для полного счастья нужен океан со штормами и бурями.
Говоря о своей
бежицкой эпопее, Мария ничего из сделанного не ставила себе в заслугу. По ее
словам, она просто стремилась возвратить долг «немым, безымянным труженикам
взамен пролитого пота, утраченных сил, преждевременной старости...»
Когда пишут о
Тенишевой — коллекционере, меценатке, вдохновительнице многих культурных
начинаний, — почему-то забывают о Бежице. А ведь это был первый выигранный ею
бой. Теперь она знала ответ на так долго мучивший ее вопрос: для чего родилась
и что должна сделать на этой земле. Когда Тенишев завершил свои дела в Бежице и
супругам предстояло вернуться в Петербург, Мария долго собиралась с духом — она
покидала край, к которому прикипела всем сердцем.
Оценить по достоинству
В Петербурге княгиня стала весьма заметной личностью именно среди художественной элиты. В Зимний она не рвалась: во-первых, сам Тенишев, несмотря на княжеский титул, не принадлежал к придворному кругу, во-вторых, и это, возможно, главное, Мария Клавдиевна, человек огромной энергии, с избытком сил и дарований, сама туда не стремилась. Ее окружали люди дела — творческого ли, иного ли — но дела. Александр Николаевич Бенуа вспоминал, что в отдельных, принадлежавших только хозяйке апартаментах можно было встретить самых разных гостей: художников, музыкантов, литераторов, политических деятелей, коммерсантов. Вход сюда был запрещен только самому Тенишеву.
Эти сходки сблизили княгиню с людьми, с которыми ей впоследствии пришлось пройти всю ее непростую российскую жизнь.
В своем доме на Галерной Тенишева организовала школу для подготовки молодых людей к поступлению в Академию художеств. Она пригласила Репина консультировать одаренную безденежную молодежь. Надо ли говорить, какое началось паломничество. Желающих попасть в «тенишевскую школу» оказалось в десять раз больше, чем было мест.
Оценить по достоинству
В Петербурге княгиня стала весьма заметной личностью именно среди художественной элиты. В Зимний она не рвалась: во-первых, сам Тенишев, несмотря на княжеский титул, не принадлежал к придворному кругу, во-вторых, и это, возможно, главное, Мария Клавдиевна, человек огромной энергии, с избытком сил и дарований, сама туда не стремилась. Ее окружали люди дела — творческого ли, иного ли — но дела. Александр Николаевич Бенуа вспоминал, что в отдельных, принадлежавших только хозяйке апартаментах можно было встретить самых разных гостей: художников, музыкантов, литераторов, политических деятелей, коммерсантов. Вход сюда был запрещен только самому Тенишеву. Эти сходки сблизили княгиню с людьми, с которыми ей впоследствии пришлось пройти всю ее непростую российскую жизнь.
В своем доме на Галерной Тенишева организовала школу для подготовки молодых людей к поступлению в Академию художеств. Она пригласила Репина консультировать одаренную безденежную молодежь. Надо ли говорить, какое началось паломничество. Желающих попасть в «тенишевскую школу» оказалось в десять раз больше, чем было мест.
Зная, что люди
приходят на занятия иной раз полуголодными, княгиня устроила рядом буфет с
большим пузатым самоваром и булками. От воспоминаний Тенишевой об этом времени
веет тем счастьем, которого она и искала: «Иногда у нас в студии по вечерам
собирались художники, пели, играли и даже танцевали, устраивались чтения, и
всегда было так молодо, весело, непринужденно. Однажды я устроила для моих
больших детей нарядную елку, а потом мы до утра танцевали. Кажется, это
единственное место в Петербурге, где я так от души веселилась».
«Тенишевская школа»
сделала свое дело. Там начинали люди, которыми гордится русское искусство: И.Я.
Билибин, З.Е. Серебрякова, С.В. Чехонин, А.П. Остроумова-Лебедева. Азартную
натуру Тенишевой захватила еще одна страсть — собирательство. В поездках с
мужем по Европе княгиня, не ограниченная в средствах, покупала
западноевропейскую живопись, фарфор, мраморную скульптуру, украшения, вещи,
представляющие собой историческую ценность, изделия мастеров Китая, Японии,
Ирана.
Художественный вкус
был дан ей от природы. Многое узнала и поняла она из общения с людьми
искусства. Чтение, лекции, выставки довершали дело — Мария обрела острое чутье
знатока и умела оценить попавшее в руки по достоинству.
И вот когда они с
мужем поехали по старым русским городам: Ростову, Рыбинску, Костроме, по
поволжским деревням и монастырям, перед княгиней предстала рукотворная красота
безвестных мастеров — оригинальная, невообразимая по многообразию форм и цвета
и совершенная по исполнению.
На глазах рождалась
уже новая коллекция из предметов утвари, одежды, мебели, украшений, посуды и
поделок — вещи поразительной красоты, извлеченные из полутемной избы или
заброшенного амбара. В Тенишевой просыпался человек, рожденный русской землей,
в ее душе зазвучали ранее неслышные струны.
«Что мне мадонны XIII
века? Что мне мраморные капители?.. Когда я приехала в Ярославль, с моей душой
сотворилось что-то волшебное, я просто не чувствовала себя и влюбилась во все,
что видела перед собой...»
Печально было
сознавать, что это открытие пришло только сейчас, из-за случайной поездки в
российскую глубинку.
«Почему? Почему наша
старая Русь стала далекой для нас, россиян, для русского общества нашего,
почему не художники, а чиновники и купцы, не ведающие, что есть национальное
искусство, диктуют моду?..»
Вопрос зависал в
воздухе. Разве она сама ближе к «нашей старой Руси», чем другие?
Талашкинский
родник
И вот летом 1896 года
Тенишева упросила свою подругу Святополк-Четвертинскую продать ей Талашкино.
Мария испытывала такую нежность к этому месту, будто оно было одушевленным.
Разве можно забыть, как эта деревенька отогрела ее от парижского озноба. Услуга
за услугу: благодаря Тенишевой Талашкино стало известно всему культурному миру.
...В стремлении
создать в отдалении от больших городов своего рода эстетический комплекс
Тенишева не была одинока. Достаточно вспомнить подмосковное Абрамцево. Но нигде
не было подобного размаха, отлично организованной на протяжении двадцати лет
творческой работы, таких успехов и резонанса не только в России, но и за
рубежом.
В Талашкине появились
новая школа с последним по тем временам оборудованием, общедоступная библиотека,
целый ряд учебно-хозяйственных мастерских, где местные жители, в основном
молодежь, занимались обработкой дерева, чеканкой по металлу, керамикой,
окраской тканей, вышивкой. Началась практическая работа по возрождению народных
ремесел. К этому процессу было привлечено немало местных жителей. Например, только
русским национальным костюмом, ткачеством, вязанием и крашением ткани были
заняты женщины из пятидесяти окрестных деревень. Их заработок достигал 10—12
рублей в месяц, что было тогда совсем неплохо. Места, где люди способные быстро
набирались опыта, постепенно становились производством.
В Талашкине делали, по
существу, все и из всякого материала. Посуда, мебель, изделия из металла,
украшения, вышитые шторы и скатерти — все это поступало в открытый Тенишевой в
Москве магазин «Родник».
От покупателей не было отбоя. Заказы приходили и из-за границы. Даже чопорный Лондон заинтересовался изделиями талашкинских умельцев.
Этот успех не был случайным. Ведь Тенишева пригласила в Талашкино жить, творить, работать и тех, кто составлял в то время художественную элиту России.
В мастерских деревенский мальчонка мог пользоваться советами М.А. Врубеля. Узоры для вышивальщиц придумывал В.А. Серов. М.В. Нестеров, А.Н. Бенуа, К.А. Коровин, Н.К. Рерих, В.Д. Поленов, скульптор П.П. Трубецкой, певец Ф.И. Шаляпин, музыканты, артисты — эта земля становилась для многих мастеров студией, мастерской, сценой.
Как говорили, днем Талашкино словно вымирало, а под крышами мастерских шла непрерывная работа. Зато когда наступал вечер…
Тенишева организовала здесь оркестр народных инструментов, хор крестьянских детей, студию художественного слова. Получило Талашкино и театр со зрительным залом на двести мест. Декорации расшивали В. Васнецов, М. Врубель, местные смоленские художники, проходившие у них «практику». Репертуар был разнообразный: небольшие пьесы, классика. Ставили Гоголя, Островского, Чехова. С неизменным успехом шла «Сказка о семи богатырях», написанная самой Тенишевой. Она часто выступала на сцене своего театра как актриса.
Вот какую сценку видел Н.К. Рерих: «Хоры. Музыка. Событие деревни — театр. И театр затейный... Мне, заезжему, виден весь муравейник. Пишется музыка. Укладывается текст... Сколько хлопотни за костюмами... Танцы. И не узнать учеников. Как бегут после работы от верстака, от косы и граблей к старинным уборам: как стараются «сказать», как двигаются в танцах, играют в оркестре».
Это и было исполнение задуманного — «создавать что-нибудь для пользы человечества».
Юнона-воительница
Сама Мария Клавдиевна представляла собой уникальное создание природы, когда прекрасная внешность и внутренняя глубина находятся в гармонии и дополняют друг друга.
В Тенишеву влюблялись очертя голову. Художники, видя ее, тянулись к кисти. Только один Репин, говорят, написал с нее восемь портретов. Конечно, красота княгини просилась на полотно. Крупная, высокая, с густой копной темных волос и гордо посаженной головой, она была завидной моделью. Но среди изображений Марии удачных очень немного. Рисовали красавицу женщину, «Юнону-воительницу». Человек же с очень непростым характером, с бушевавшими в нем страстями, с талантами и редкостной энергией не помещался на холсте, ограниченном тяжелой рамой.
Быть может, только Валентину Серову удалось победить чисто внешнее впечатление от яркой, эффектной женщины и оставить вечности главное, что было в Тенишевой, — жившую в ней мечту об идеале, к которому она продиралась засучив рукава, не обращая внимания на насмешки и неудачи.
Деятельность княгини, которая забирала все время и огромные суммы, вкладываемые в Талашкино, не способствовали миру и спокойствию в семье. Сам Тенишев, которому выстроенное в Петербурге училище, получившее впоследствии его имя, стоило колоссальных трат, многие начинания жены считал излишними. Финансовая помощь, оказываемая княгиней художникам, ее поддержка культурных начинаний обходились дорого. Вместо заботливой хозяйки роскошных столичных особняков, занятой от нечего делать заботами благотворительности, он имел подле себя какой-то бурлящий поток, пробивавший себе дорогу по своему собственному руслу.
«Судьба вообще никогда не хотела сделать меня светской женщиной, и это вполне совпадало с моим внутренним чувством».
Княгиня увлекалась эмалью — той отраслью ювелирного дела, которое заглохло еще в XVIII веке. Она решила ее возродить. Целые дни проводила Мария Клавдиевна у себя в талашкинской мастерской, возле печей и гальванических ванн. Остались фотографии: она в темной одежде с закатанными рукавами, в фартуке, суровая, сосредоточенная.
«Какая вы барыня? — говорила ей горничная. — Настоящая барыня нарядная, и шкафы ее заняты только хорошими платьями, а у вас всякая дрянь не в первом плане лежит...»
Не удовлетворенная полученными образцами эмали, Мария сшила-таки «хорошее» платье и поехала на выучку к ювелиру с мировой славой — мсье Ренэ Лалику. За короткий срок она в работе с эмалью достигла таких результатов, что мэтр сказал: «Мне больше нечему вас учить». Вернувшись в Талашкино, Тенишева получила более двухсот новых оттенков непрозрачных эмалей. Ее работы выставлялись в Лондоне, Праге, Брюсселе, Париже. В Италии — на родине этого дела — она была избрана почетным членом Римского археологического общества. Европейские эксперты отвели Тенишевой в области эмальерного дела «одно из первых мест среди современных ей мастеров». А на родине Мария Клавдиевна защитила диссертацию под названием «Эмаль и инкрустация». Ей была предложена кафедра по истории эмальерного дела при Московском археологическом институте.
Парижский бенефис
В 1903 году, после кончины мужа, княгиня Тенишева получила право распоряжаться семейным состоянием.
В 1905-м она подарила свою колоссальную коллекцию предметов искусства городу Смоленску. Власти не захотели предоставить ей помещение для ее показа. Более того, они вовсе не спешили принять дар княгини. Тогда Тенишева купила кусок земли в центре города, выстроила на свои средства музейное помещение и разместила там коллекцию.
Но, не успев открыться, музей оказался в опасности. В городе и деревнях начались поджоги, прокламации летали там и тут, кто-то уже видел выброшенные иконы и людей с красным флагом в руках. На сходках кричали о «кровопийцах», призывали «грабить буржуев».
Тайно ночью, упаковав коллекцию, Тенишева увезла ее в Париж. А вскоре в Лувре открылась выставка, о которой трубили все европейские газеты. Париж словно сошел с ума, наводнив пять больших залов. Здесь можно было встретить всю интеллектуальную элиту столицы: ученые, писатели, политики, коллекционеры, гости, специально приезжавшие взглянуть на бесподобное зрелище.
«И это все из Смоленска? А где это?» Французы со времен Наполеона не слыхивали о таком городе и не могли представить, что вся эта обильная роскошь «родом» из тихой провинции.
Редчайшая коллекция икон, собрание русского фарфора, резьба по слоновой и моржовой кости, коллекция царских одежд, расшитых серебром и золотом, кокошники, украшенные жемчужной россыпью, исторические реликвии от петровского до александровского времени, творения безвестных народных умельцев и лучшие образцы талашкинских мастерских.
Тенишева очень гордилась тем, что показанные ею в Париже русские народные платья «сильно отразились на модах и принадлежностях женского туалета». Восприимчивые ко всем новшествам из мира одежды, француженки многое переняли у смоленского крестьянства.
«Я заметила, — писала Мария, — явное влияние наших вышивок, наших русских платьев, сарафанов, рубах, головных уборов, зипунов... Появилось даже название «блуз рюс» и т. д. На ювелирном деле также отразилось наше русское творчество, что так порадовало меня и было мне наградой за все мои труды и затраты. Было ясно, что все виденное произвело сильное впечатление на французских художников и портных».
«Какая свежесть форм, богатство мотивов! — ошеломленно знакомили читателей с невиданным вернисажем обозреватели. — Это восторг, настоящее откровение!»
За обилием восклицательных знаков деликатно маячил один вопросительный: «Неужели все это сделано в России?»
Княгиня Тенишева первая открыла Европе дверь в самобытный, ни на что не похожий мир русского художественного творчества.
За коллекцию балалаек, расписанных в Талашкине Головиным и Врубелем, Марии Клавдиевне предлагали астрономическую сумму. В газетах тех лет писали, что коллекция никогда не вернется домой: ее показ в разных странах мира может стать для владельцев настоящим золотым дном. Но в Смоленск вернулось все до единой вещи. Тенишева вновь обратилась к властям города, отказываясь от прав собственности и оговаривая только три условия: «Мне хотелось бы, чтобы музей навсегда остался в городе Смоленске и чтобы ни одна вещь не была взята в другой музей». И еще: она просила сохранить за ней право пополнять музей новыми экспонатами и «содержать его за свой счет».
30 мая 1911 года состоялась торжественная передача музея городу Смоленску.
«Владейте, мудрые…»
«То неотвратимое, давшее себя знать еще в 1905 году, приближалось. С отчаянием Тенишева наблюдала фатальный для государства ход событий: распутинщина, бессилие властей, продажность чиновничества, война, изнурявшие государство. Все вокруг и в Смоленске было полно неясной тревоги. Какие-то люди являлись в талашкинские мастерские и школу, призывали «сбросить ярмо». То и дело княгиня ловила на себе косые взгляды. Вслед неслось: «богатеи», «душегубцы», «напились нашей кровушки». Кто, зачем учил этому подростков? Лузга от семечек на полу классов, камень, брошенный в окно мастерской. За пять часов до наступления нового, рокового для России года Мария Клавдиевна записала: «Что-то нам сулит 1917 год?»
Октябрьский переворот застал Тенишеву уже во Франции. Из России приходили ужасающие вести. Княгиня купила под Парижем кусок земли и назвала Малое Талашкино.
А то ее «большое» Талашкино? Ее музей и подаренное ему блюдо собственной работы с надписью «Владейте, мудрые...»? Что теперь будет с ними?
После революции музей «Русская старина» постигла участь многих художественных собраний. Коллекции перегруппировывались, их «выживали» из собственного помещения, и, наконец, они оказались в чужих, совершенно не приспособленных для хранения. И, само собой, сделались недоступными для людей. Все, что было построено в Талашкине, постепенно ветшало, растаскивалось местными жителями и в конце концов сошло на нет. В церкви Святого Духа, построенной Тенишевой и расписанной Н.К. Рерихом, хранили картофель. Гробница В.Н. Тенишева была разорена, а его прах выброшен. Имя же княгини, не желая прослыть «неблагонадежными», старались не упоминать.
Надо было пройти многим десятилетиям, чтобы на Смоленщине поняли: она теряет свой шанс быть интересной соотечественникам и миру не только историей, но и сокровищами культуры. Не местное чиновничество, а рядовые музейные сотрудники берегли то, что осталось, спасали, как могли, казалось, уже никому не нужные картины и рукописные псалтыри, страдавшие от сырости. У кого-то оставались старые планы, чертежи, фотографии. Берегли, как принято в России, «на всякий случай». И он настал, этот случай, когда в Талашкине застучали топоры. Снова поднялось бывшее школьное здание, теперь отведенное под музей, в котором со старых фотографий спокойно и чуть печально смотрит на «племя младое, незнакомое» смоленская княгиня.
От покупателей не было отбоя. Заказы приходили и из-за границы. Даже чопорный Лондон заинтересовался изделиями талашкинских умельцев.
Этот успех не был случайным. Ведь Тенишева пригласила в Талашкино жить, творить, работать и тех, кто составлял в то время художественную элиту России. В мастерских деревенский мальчонка мог пользоваться советами М.А. Врубеля. Узоры для вышивальщиц придумывал В.А. Серов. М.В. Нестеров, А.Н. Бенуа, К.А. Коровин, Н.К. Рерих, В.Д. Поленов, скульптор П.П. Трубецкой, певец Ф.И. Шаляпин, музыканты, артисты — эта земля становилась для многих мастеров студией, мастерской, сценой.
Как говорили, днем Талашкино словно вымирало, а под крышами мастерских шла непрерывная работа. Зато когда наступал вечер…
Тенишева организовала здесь оркестр народных инструментов, хор крестьянских детей, студию художественного слова. Получило Талашкино и театр со зрительным залом на двести мест. Декорации расшивали В. Васнецов, М. Врубель, местные смоленские художники, проходившие у них «практику». Репертуар был разнообразный: небольшие пьесы, классика. Ставили Гоголя, Островского, Чехова. С неизменным успехом шла «Сказка о семи богатырях», написанная самой Тенишевой. Она часто выступала на сцене своего театра как актриса.
Вот какую сценку видел Н.К. Рерих: «Хоры. Музыка. Событие деревни — театр. И театр затейный... Мне, заезжему, виден весь муравейник. Пишется музыка. Укладывается текст... Сколько хлопотни за костюмами... Танцы. И не узнать учеников. Как бегут после работы от верстака, от косы и граблей к старинным уборам: как стараются «сказать», как двигаются в танцах, играют в оркестре».
Это и было исполнение задуманного — «создавать что-нибудь для пользы человечества».
Юнона-воительница
Сама Мария Клавдиевна представляла собой уникальное создание природы, когда прекрасная внешность и внутренняя глубина находятся в гармонии и дополняют друг друга. В Тенишеву влюблялись очертя голову. Художники, видя ее, тянулись к кисти. Только один Репин, говорят, написал с нее восемь портретов. Конечно, красота княгини просилась на полотно. Крупная, высокая, с густой копной темных волос и гордо посаженной головой, она была завидной моделью. Но среди изображений Марии удачных очень немного. Рисовали красавицу женщину, «Юнону-воительницу». Человек же с очень непростым характером, с бушевавшими в нем страстями, с талантами и редкостной энергией не помещался на холсте, ограниченном тяжелой рамой.
Быть может, только Валентину Серову удалось победить чисто внешнее впечатление от яркой, эффектной женщины и оставить вечности главное, что было в Тенишевой, — жившую в ней мечту об идеале, к которому она продиралась засучив рукава, не обращая внимания на насмешки и неудачи.
Деятельность княгини, которая забирала все время и огромные суммы, вкладываемые в Талашкино, не способствовали миру и спокойствию в семье. Сам Тенишев, которому выстроенное в Петербурге училище, получившее впоследствии его имя, стоило колоссальных трат, многие начинания жены считал излишними. Финансовая помощь, оказываемая княгиней художникам, ее поддержка культурных начинаний обходились дорого. Вместо заботливой хозяйки роскошных столичных особняков, занятой от нечего делать заботами благотворительности, он имел подле себя какой-то бурлящий поток, пробивавший себе дорогу по своему собственному руслу. «Судьба вообще никогда не хотела сделать меня светской женщиной, и это вполне совпадало с моим внутренним чувством».
Княгиня увлекалась эмалью — той отраслью ювелирного дела, которое заглохло еще в XVIII веке. Она решила ее возродить. Целые дни проводила Мария Клавдиевна у себя в талашкинской мастерской, возле печей и гальванических ванн. Остались фотографии: она в темной одежде с закатанными рукавами, в фартуке, суровая, сосредоточенная.
«Какая вы барыня? — говорила ей горничная. — Настоящая барыня нарядная, и шкафы ее заняты только хорошими платьями, а у вас всякая дрянь не в первом плане лежит...»
Не удовлетворенная полученными образцами эмали, Мария сшила-таки «хорошее» платье и поехала на выучку к ювелиру с мировой славой — мсье Ренэ Лалику. За короткий срок она в работе с эмалью достигла таких результатов, что мэтр сказал: «Мне больше нечему вас учить». Вернувшись в Талашкино, Тенишева получила более двухсот новых оттенков непрозрачных эмалей. Ее работы выставлялись в Лондоне, Праге, Брюсселе, Париже. В Италии — на родине этого дела — она была избрана почетным членом Римского археологического общества. Европейские эксперты отвели Тенишевой в области эмальерного дела «одно из первых мест среди современных ей мастеров». А на родине Мария Клавдиевна защитила диссертацию под названием «Эмаль и инкрустация». Ей была предложена кафедра по истории эмальерного дела при Московском археологическом институте.
Парижский бенефис
В 1903 году, после кончины мужа, княгиня Тенишева получила право распоряжаться семейным состоянием. В 1905-м она подарила свою колоссальную коллекцию предметов искусства городу Смоленску. Власти не захотели предоставить ей помещение для ее показа. Более того, они вовсе не спешили принять дар княгини. Тогда Тенишева купила кусок земли в центре города, выстроила на свои средства музейное помещение и разместила там коллекцию.
Но, не успев открыться, музей оказался в опасности. В городе и деревнях начались поджоги, прокламации летали там и тут, кто-то уже видел выброшенные иконы и людей с красным флагом в руках. На сходках кричали о «кровопийцах», призывали «грабить буржуев».
Тайно ночью, упаковав коллекцию, Тенишева увезла ее в Париж. А вскоре в Лувре открылась выставка, о которой трубили все европейские газеты. Париж словно сошел с ума, наводнив пять больших залов. Здесь можно было встретить всю интеллектуальную элиту столицы: ученые, писатели, политики, коллекционеры, гости, специально приезжавшие взглянуть на бесподобное зрелище.
«И это все из Смоленска? А где это?» Французы со времен Наполеона не слыхивали о таком городе и не могли представить, что вся эта обильная роскошь «родом» из тихой провинции.
Редчайшая коллекция икон, собрание русского фарфора, резьба по слоновой и моржовой кости, коллекция царских одежд, расшитых серебром и золотом, кокошники, украшенные жемчужной россыпью, исторические реликвии от петровского до александровского времени, творения безвестных народных умельцев и лучшие образцы талашкинских мастерских.
Тенишева очень гордилась тем, что показанные ею в Париже русские народные платья «сильно отразились на модах и принадлежностях женского туалета». Восприимчивые ко всем новшествам из мира одежды, француженки многое переняли у смоленского крестьянства.
«Я заметила, — писала Мария, — явное влияние наших вышивок, наших русских платьев, сарафанов, рубах, головных уборов, зипунов... Появилось даже название «блуз рюс» и т. д. На ювелирном деле также отразилось наше русское творчество, что так порадовало меня и было мне наградой за все мои труды и затраты. Было ясно, что все виденное произвело сильное впечатление на французских художников и портных».
«Какая свежесть форм, богатство мотивов! — ошеломленно знакомили читателей с невиданным вернисажем обозреватели. — Это восторг, настоящее откровение!»
За обилием восклицательных знаков деликатно маячил один вопросительный: «Неужели все это сделано в России?»
Княгиня Тенишева первая открыла Европе дверь в самобытный, ни на что не похожий мир русского художественного творчества.
За коллекцию балалаек, расписанных в Талашкине Головиным и Врубелем, Марии Клавдиевне предлагали астрономическую сумму. В газетах тех лет писали, что коллекция никогда не вернется домой: ее показ в разных странах мира может стать для владельцев настоящим золотым дном. Но в Смоленск вернулось все до единой вещи. Тенишева вновь обратилась к властям города, отказываясь от прав собственности и оговаривая только три условия: «Мне хотелось бы, чтобы музей навсегда остался в городе Смоленске и чтобы ни одна вещь не была взята в другой музей». И еще: она просила сохранить за ней право пополнять музей новыми экспонатами и «содержать его за свой счет».
30 мая 1911 года состоялась торжественная передача музея городу Смоленску.
«Владейте, мудрые…»
«То неотвратимое, давшее себя знать еще в 1905 году, приближалось. С отчаянием Тенишева наблюдала фатальный для государства ход событий: распутинщина, бессилие властей, продажность чиновничества, война, изнурявшие государство. Все вокруг и в Смоленске было полно неясной тревоги. Какие-то люди являлись в талашкинские мастерские и школу, призывали «сбросить ярмо». То и дело княгиня ловила на себе косые взгляды. Вслед неслось: «богатеи», «душегубцы», «напились нашей кровушки». Кто, зачем учил этому подростков? Лузга от семечек на полу классов, камень, брошенный в окно мастерской. За пять часов до наступления нового, рокового для России года Мария Клавдиевна записала: «Что-то нам сулит 1917 год?»
Октябрьский переворот застал Тенишеву уже во Франции. Из России приходили ужасающие вести. Княгиня купила под Парижем кусок земли и назвала Малое Талашкино.
А то ее «большое» Талашкино? Ее музей и подаренное ему блюдо собственной работы с надписью «Владейте, мудрые...»? Что теперь будет с ними?
После революции музей «Русская старина» постигла участь многих художественных собраний. Коллекции перегруппировывались, их «выживали» из собственного помещения, и, наконец, они оказались в чужих, совершенно не приспособленных для хранения. И, само собой, сделались недоступными для людей. Все, что было построено в Талашкине, постепенно ветшало, растаскивалось местными жителями и в конце концов сошло на нет. В церкви Святого Духа, построенной Тенишевой и расписанной Н.К. Рерихом, хранили картофель. Гробница В.Н. Тенишева была разорена, а его прах выброшен. Имя же княгини, не желая прослыть «неблагонадежными», старались не упоминать. Надо было пройти многим десятилетиям, чтобы на Смоленщине поняли: она теряет свой шанс быть интересной соотечественникам и миру не только историей, но и сокровищами культуры. Не местное чиновничество, а рядовые музейные сотрудники берегли то, что осталось, спасали, как могли, казалось, уже никому не нужные картины и рукописные псалтыри, страдавшие от сырости. У кого-то оставались старые планы, чертежи, фотографии. Берегли, как принято в России, «на всякий случай». И он настал, этот случай, когда в Талашкине застучали топоры. Снова поднялось бывшее школьное здание, теперь отведенное под музей, в котором со старых фотографий спокойно и чуть печально смотрит на «племя младое, незнакомое» смоленская княгиня.
Годы испытаний на
чужбине. Их скрашивала лишь работа. Мария Клавдиевна с удовольствием приняла
предложение заняться костюмами к опере «Снегурочка». В отличие от российских
чиновников здесь театральные менеджеры понимали, с человеком каких знаний,
вкуса и творческой фантазии имеют дело. Наверное, впервые Тенишева не
вкладывала в дело своих денег, а, напротив, безоговорочно получала их от
дирекции театра: «Мне был предоставлен неограниченный кредит, — вспоминала она.
— Так как подходящей материи для костюмов достать было негде, то я сделала все
сарафаны вышитыми сверху донизу, и обошлось это, конечно, недешево.
Кокошники, ожерелья,
шугаи, мужские костюмы — все прошло через мои руки, а корона царя Берендея была
сделана мной собственноручно в моей мастерской».
Тенишева сделалась
Мастером. Это был итог не только природных дарований, но и величайшей
требовательности к себе. И оставив за собой разоренное революцией дело всей
жизни, довольствуясь крохами от некогда колоссального состояния, она не
потеряла творческого азарта и жажды созидания. В маленькой мастерской Тенишевой
допоздна светились окна. «Работоспособность ее была изумительна, — вспоминала
Е.К. Святополк-Четвертинская. — До своего последнего вздоха она не бросала
кистей, пера и шпателей».
Малое Талашкино
Тенишевой под Парижем было уютно и безопасно. Оно совсем не напоминало то,
другое, оставленное ею и снившееся в счастливых снах.
Мария Клавдиевна
Тенишева умерла весной 1928 года. Похоронили ее на кладбище Сент-Женевьев де
Буа. Навестивший княгиню незадолго до смерти Иван Билибин писал: «Она
по-прежнему была полна любви к России и ко всему русскому».
…После ее смерти
прошло больше трех десятилетий. В отдел культуры Смоленского горисполкома
пришли две старушки и сказали, что, будучи еще совсем молодыми женщинами,
состояли в добром знакомстве с Марией Клавдиевной. А теперь им пора исполнить
свой долг.
Из потрепанной
старомодной сумочки одна за другой стали появляться редкостной красоты
драгоценности: броши, кулоны, браслеты, кольца, изумрудные россыпи, блеск
бриллиантов, густая синева сапфиров, вправленных в золотую оправу.
Посетительницы
объяснили, что, уезжая, смоленская княгиня просила сберечь драгоценности до
лучших времен, которые, как ей думалось, обязательно настанут. В случае чего
просила передать их музею. К вещам прилагалась опись. Старушки просили
проверить и принять.
Автору статьи в
запасниках смоленского музея посчастливилось видеть последний подарок княгини и
даже держать в руках кое-что из сокровищ. Изящные часики, украшенные вставками
из синей эмали и бриллиантами, исправно идут, когда их заводят, и даже
наигрывают тоненькую хрупкую мелодию.
Людмила
Третьякова
http://readovka.ru/news-of-the-day/of-life/item/798
Мария Клавдиевна Тенишева была женщиной уникальной: общественный деятель,
коллекционер, педагог-эмальер, основательница художественной студии
в Петербурге, Рисовальной школы и Музея русской старины
в Смоленске, ремесленного училища под Брянском. В Серебряном веке
Талашкино прославилось в качестве русского культурного центра.
Бывшая дворянская усадьба Талашкино находится к югу от Смоленска.
Когда-то она принадлежала известной русской меценатке Марии Клавдиевне
Тенишевой. Усадьбу Тенишевой подарил в 1893 году на день
рождения ее муж — князь Вячеслав Николаевич Тенишев, выкупив ее у Е. К. Святополк-Четвертинской.
Новые хозяева не стали перестраивать в Талашкине деревянный
одноэтажный барский дом на каменном фундаменте, а только наполнили
его книгами, картинами, скульптурой, майоликой. А также замечательными
гостями и умными беседами. Современники называли Талашкино «Афинами»,
а его хозяйку — местным «Периклом». Было у имения и еще
одно название — «Русская Флоренция».
Тенишева водила дружбу с выдающимися художниками того времени — Васнецовым, Врубелем, Малютиным. В Талашкине гостили Нестеров, Коровин, Репин, скульптор Трубецкой, композиторы Андреев и Стравинский, профессор ботаники Регель, архитектор Николай Бенуа, Дягилев и Шаляпин. Наблюдая за развитием искусства в Европе и России, активно участвуя в художественной жизни, Мария Клавдиевна все чаще и чаще обращалась к судьбе русского национального искусства, у нее рождается мечта возродить русский стиль. Для этого в своем поместье она открыла художественные мастерские — вышивальную, резную, гончарную, эмальерную, мебели, ковки, резьбы по дереву. Руководил мастерскими в Талашкино художник Сергей Малютин.
Через год Тенишевы приобрели хутор Фленово недалеко от Талашкино для создания сельскохозяйственной школы для детей-сирот и местных крестьян. При школе был «большой плодовый сад, огород, ягодник, пчеловодное и рыбоводное хозяйство и показательный хутор». Подлинным шедевром русского малого зодчества стал «Теремок» во Фленове — знаменитый сказочный домик. Это бревенчатое сооружение, выполненное по проекту Малютина, создает фантастический, праздничный образ: ажурные окна, карнизы, наличники, яркая раскраска, сказочные мотивы на фасадах. Целый период в жизни Талашкино связан с именем Николая Рериха: здесь было создано одно из лучших его монументальных творений — великолепная мозаика «Спас Нерукотворный», выполненная над порталом церкви Сошествия Святого Духа (1902-1905).
В 1917 году княгиня покинула Россию, последние годы ее жизни прошли в местечке Сен-Клу близ Парижа. «Смоленскую Флоренцию» постигла участь многих других дворянских имений: все постепенно ветшало, растаскивалось местными жителями. В церкви, возведенной Рерихом в неорусском стиле, хранился картофель, гробницу князя Тенишева разорили. Даже само имя Тенишевой не произносили, боясь прослыть неблагонадежными. В годы Великой Отечественной войны «почти все в Талашкине сошло на нет...». Но память об усадьбе как о центре художественной жизни не исчезала ни в Талашкино, ни в Смоленске, столице области.
Около тридцати лет спустя после смерти Тенишевой к смоленским чиновникам от культуры пришли две интеллигентные старушки. Они передали государству по описи броши, кулоны, кольца, изумруды и сапфиры в золотой оправе. Уезжая, княгиня просила их сберечь эту красоту и передать в смоленские музеи, «когда придет время». И действительно, на основе этой коллекции в Смоленске была открыта художественная галерея, которая до сих пор является одним из самых посещаемых мест города. Ее экспозиция русского искусства — от древнерусских икон до произведений начала ХХ века тоже берет свое начало в Талашкино.
Возрождение «смоленских Афин» начинается с 1946 года, когда усадьба была объявлена историко-архитектурным заповедником. Здесь вновь было отстроено старинное здание школы, собраны многие предметы из тенишевской коллекции, возродились традиционные народные ремесла. Теперь, как и прежде, здесь можно приобрести изделия самобытных талашкинских умельцев, поучаствовать в мастер-классах и, конечно же, увидеть произведения тех, кто принес усадьбе славу, — мебель, изготовленную по эскизам Малютина, акварели Врубеля, керамику Рериха, расписные балалайки, производившие фурор на Всемирной выставке в Париже 1907 года, и еще многое другое, удивительное и по-талашкински неповторимое.
Слова Тенишевой о русском стиле и сегодня звучат актуально: «Наши деды сидели на деревянных скамьях, спали на пуховиках и, конечно, эта обстановка уже перестала удовлетворять современников, но почему же нельзя было построить все наши кресла, диваны, ширмы и трюмо в русском духе, не копируя старины, а только вдохновляясь ею?.. Каждая эпоха, каждое поколение, может внести что-то новое, сказать свое слово...».
В настоящее время все силы в Талашкино направлены на возрождение храма Святого Духа. Над украшением возведенной на высоком холме церкви Николай Рерих, еще не порвавший с русской почвой, трудился с 1908 по 1914 год. Однако его отступления от православного канона послужили причиной того, что храм так и не был освящен. Центральное место храма — алтарь, венчало изображение Царицы Небесной. По мнению искусствоведов, иконография ранее не встречалась ни в одном из православных храмов мира. Перед реставраторами стоит нелегкая задача — вернуть храму облик столетней давности. Внутренние росписи храма не сохранились, но художники планируют воссоздать убранство храма. Достаточно хорошо сохранилась правая часть мозаики на портале. Зато реставрация левой стороны панно потребует больших затрат, ведь подбор смальты — достаточно кропотливая процедура. В дальнейшем планируется и воссоздание исторического ландшафта прилегающей к храму территории. Жители и гости Смоленска смогут увидеть утраченные участки росписи благодаря демонстрационным материалам экспозиции, рассказывающие об истории возникновения этого уникального объекта.
...Возрождаются и живут новой жизнью другие традиции, заложенные княгиней Тенишевой. Одним из самых интересных явлений фленовской школы был театр, в котором сама Мария Клавдиевна была и режиссером, и актером, и портным, и гримером. В настоящее время детский Тенишевский театр предлагает спектакли, конкурсы, игры и подарки для всех желающих школьников 1-4 класса. Так, зимой этого года в репертуаре театра появился спектакль «Госпожа Метелица» по сказке братьев Гримм.
Еще одной жемчужиной Талашкина был детский балалаечный оркестр под руководством известного музыканта В. Лидина. Народная музыка звучит в Талашкине и сейчас — во время фольклорных фестивалей и народных гуляний. В такие праздничные дни припоминаются слова о Фленове из письма художника Стелецкого к Кустодиеву: «Музыка, шум, беготня, суета как на ярмарке... Постановка действительно художественная и исполнение очень недурное, хотя все исполняют простые мужики, только роли солистов исполняют сама княгиня и другие интеллигенты».
Ежегодно Талашкино посещают не только туристы, но и постоянные верные друзья — археологи, искусствоведы, художники, студенты, учащиеся философской школы «Новый Акрополь», реставраторы. В усадебном парке недавно установлен скульптурный портрет основательницы. Статная ее фигура хорошо видна гостям усадьбы, кажется, что она ждет полного возрождения своих прежних владений и вынашивает новые планы. Ведь многие ее пожелания сбылись уже тогда, когда ее не стало. Княгиня внимательно «наблюдает» за происходящим, возможно, вспоминая свои слова: «Талашкино совсем преобразилось, куда ни пойдешь, везде жизнь кипит. В мастерской строгают, режут по дереву, украшают резную мебель камнями, тканями, металлами... В другой мастерской девушки сидят за пяльцами и громко распевают песни... Идешь — и сердце радуется».
Тенишева водила дружбу с выдающимися художниками того времени — Васнецовым, Врубелем, Малютиным. В Талашкине гостили Нестеров, Коровин, Репин, скульптор Трубецкой, композиторы Андреев и Стравинский, профессор ботаники Регель, архитектор Николай Бенуа, Дягилев и Шаляпин. Наблюдая за развитием искусства в Европе и России, активно участвуя в художественной жизни, Мария Клавдиевна все чаще и чаще обращалась к судьбе русского национального искусства, у нее рождается мечта возродить русский стиль. Для этого в своем поместье она открыла художественные мастерские — вышивальную, резную, гончарную, эмальерную, мебели, ковки, резьбы по дереву. Руководил мастерскими в Талашкино художник Сергей Малютин.
Через год Тенишевы приобрели хутор Фленово недалеко от Талашкино для создания сельскохозяйственной школы для детей-сирот и местных крестьян. При школе был «большой плодовый сад, огород, ягодник, пчеловодное и рыбоводное хозяйство и показательный хутор». Подлинным шедевром русского малого зодчества стал «Теремок» во Фленове — знаменитый сказочный домик. Это бревенчатое сооружение, выполненное по проекту Малютина, создает фантастический, праздничный образ: ажурные окна, карнизы, наличники, яркая раскраска, сказочные мотивы на фасадах. Целый период в жизни Талашкино связан с именем Николая Рериха: здесь было создано одно из лучших его монументальных творений — великолепная мозаика «Спас Нерукотворный», выполненная над порталом церкви Сошествия Святого Духа (1902-1905).
В 1917 году княгиня покинула Россию, последние годы ее жизни прошли в местечке Сен-Клу близ Парижа. «Смоленскую Флоренцию» постигла участь многих других дворянских имений: все постепенно ветшало, растаскивалось местными жителями. В церкви, возведенной Рерихом в неорусском стиле, хранился картофель, гробницу князя Тенишева разорили. Даже само имя Тенишевой не произносили, боясь прослыть неблагонадежными. В годы Великой Отечественной войны «почти все в Талашкине сошло на нет...». Но память об усадьбе как о центре художественной жизни не исчезала ни в Талашкино, ни в Смоленске, столице области.
Около тридцати лет спустя после смерти Тенишевой к смоленским чиновникам от культуры пришли две интеллигентные старушки. Они передали государству по описи броши, кулоны, кольца, изумруды и сапфиры в золотой оправе. Уезжая, княгиня просила их сберечь эту красоту и передать в смоленские музеи, «когда придет время». И действительно, на основе этой коллекции в Смоленске была открыта художественная галерея, которая до сих пор является одним из самых посещаемых мест города. Ее экспозиция русского искусства — от древнерусских икон до произведений начала ХХ века тоже берет свое начало в Талашкино.
Возрождение «смоленских Афин» начинается с 1946 года, когда усадьба была объявлена историко-архитектурным заповедником. Здесь вновь было отстроено старинное здание школы, собраны многие предметы из тенишевской коллекции, возродились традиционные народные ремесла. Теперь, как и прежде, здесь можно приобрести изделия самобытных талашкинских умельцев, поучаствовать в мастер-классах и, конечно же, увидеть произведения тех, кто принес усадьбе славу, — мебель, изготовленную по эскизам Малютина, акварели Врубеля, керамику Рериха, расписные балалайки, производившие фурор на Всемирной выставке в Париже 1907 года, и еще многое другое, удивительное и по-талашкински неповторимое.
Слова Тенишевой о русском стиле и сегодня звучат актуально: «Наши деды сидели на деревянных скамьях, спали на пуховиках и, конечно, эта обстановка уже перестала удовлетворять современников, но почему же нельзя было построить все наши кресла, диваны, ширмы и трюмо в русском духе, не копируя старины, а только вдохновляясь ею?.. Каждая эпоха, каждое поколение, может внести что-то новое, сказать свое слово...».
В настоящее время все силы в Талашкино направлены на возрождение храма Святого Духа. Над украшением возведенной на высоком холме церкви Николай Рерих, еще не порвавший с русской почвой, трудился с 1908 по 1914 год. Однако его отступления от православного канона послужили причиной того, что храм так и не был освящен. Центральное место храма — алтарь, венчало изображение Царицы Небесной. По мнению искусствоведов, иконография ранее не встречалась ни в одном из православных храмов мира. Перед реставраторами стоит нелегкая задача — вернуть храму облик столетней давности. Внутренние росписи храма не сохранились, но художники планируют воссоздать убранство храма. Достаточно хорошо сохранилась правая часть мозаики на портале. Зато реставрация левой стороны панно потребует больших затрат, ведь подбор смальты — достаточно кропотливая процедура. В дальнейшем планируется и воссоздание исторического ландшафта прилегающей к храму территории. Жители и гости Смоленска смогут увидеть утраченные участки росписи благодаря демонстрационным материалам экспозиции, рассказывающие об истории возникновения этого уникального объекта.
...Возрождаются и живут новой жизнью другие традиции, заложенные княгиней Тенишевой. Одним из самых интересных явлений фленовской школы был театр, в котором сама Мария Клавдиевна была и режиссером, и актером, и портным, и гримером. В настоящее время детский Тенишевский театр предлагает спектакли, конкурсы, игры и подарки для всех желающих школьников 1-4 класса. Так, зимой этого года в репертуаре театра появился спектакль «Госпожа Метелица» по сказке братьев Гримм.
Еще одной жемчужиной Талашкина был детский балалаечный оркестр под руководством известного музыканта В. Лидина. Народная музыка звучит в Талашкине и сейчас — во время фольклорных фестивалей и народных гуляний. В такие праздничные дни припоминаются слова о Фленове из письма художника Стелецкого к Кустодиеву: «Музыка, шум, беготня, суета как на ярмарке... Постановка действительно художественная и исполнение очень недурное, хотя все исполняют простые мужики, только роли солистов исполняют сама княгиня и другие интеллигенты».
Ежегодно Талашкино посещают не только туристы, но и постоянные верные друзья — археологи, искусствоведы, художники, студенты, учащиеся философской школы «Новый Акрополь», реставраторы. В усадебном парке недавно установлен скульптурный портрет основательницы. Статная ее фигура хорошо видна гостям усадьбы, кажется, что она ждет полного возрождения своих прежних владений и вынашивает новые планы. Ведь многие ее пожелания сбылись уже тогда, когда ее не стало. Княгиня внимательно «наблюдает» за происходящим, возможно, вспоминая свои слова: «Талашкино совсем преобразилось, куда ни пойдешь, везде жизнь кипит. В мастерской строгают, режут по дереву, украшают резную мебель камнями, тканями, металлами... В другой мастерской девушки сидят за пяльцами и громко распевают песни... Идешь — и сердце радуется».
http://readovka.ru/news-of-the-day/of-life/item/798
Мария Клавдиевна Тенишева была женщиной уникальной: общественный деятель, коллекционер, педагог-эмальер, основательница художественной студии в Петербурге, Рисовальной школы и Музея русской старины в Смоленске, ремесленного училища под Брянском. В Серебряном веке Талашкино прославилось в качестве русского культурного центра.
Бывшая дворянская усадьба Талашкино находится к югу от Смоленска. Когда-то она принадлежала известной русской меценатке Марии Клавдиевне Тенишевой. Усадьбу Тенишевой подарил в 1893 году на день рождения ее муж — князь Вячеслав Николаевич Тенишев, выкупив ее у Е. К. Святополк-Четвертинской. Новые хозяева не стали перестраивать в Талашкине деревянный одноэтажный барский дом на каменном фундаменте, а только наполнили его книгами, картинами, скульптурой, майоликой. А также замечательными гостями и умными беседами. Современники называли Талашкино «Афинами», а его хозяйку — местным «Периклом». Было у имения и еще одно название — «Русская Флоренция».
Тенишева водила дружбу с выдающимися художниками того времени — Васнецовым, Врубелем, Малютиным. В Талашкине гостили Нестеров, Коровин, Репин, скульптор Трубецкой, композиторы Андреев и Стравинский, профессор ботаники Регель, архитектор Николай Бенуа, Дягилев и Шаляпин. Наблюдая за развитием искусства в Европе и России, активно участвуя в художественной жизни, Мария Клавдиевна все чаще и чаще обращалась к судьбе русского национального искусства, у нее рождается мечта возродить русский стиль. Для этого в своем поместье она открыла художественные мастерские — вышивальную, резную, гончарную, эмальерную, мебели, ковки, резьбы по дереву. Руководил мастерскими в Талашкино художник Сергей Малютин.
Через год Тенишевы приобрели хутор Фленово недалеко от Талашкино для создания сельскохозяйственной школы для детей-сирот и местных крестьян. При школе был «большой плодовый сад, огород, ягодник, пчеловодное и рыбоводное хозяйство и показательный хутор». Подлинным шедевром русского малого зодчества стал «Теремок» во Фленове — знаменитый сказочный домик. Это бревенчатое сооружение, выполненное по проекту Малютина, создает фантастический, праздничный образ: ажурные окна, карнизы, наличники, яркая раскраска, сказочные мотивы на фасадах. Целый период в жизни Талашкино связан с именем Николая Рериха: здесь было создано одно из лучших его монументальных творений — великолепная мозаика «Спас Нерукотворный», выполненная над порталом церкви Сошествия Святого Духа (1902-1905).
В 1917 году княгиня покинула Россию, последние годы ее жизни прошли в местечке Сен-Клу близ Парижа. «Смоленскую Флоренцию» постигла участь многих других дворянских имений: все постепенно ветшало, растаскивалось местными жителями. В церкви, возведенной Рерихом в неорусском стиле, хранился картофель, гробницу князя Тенишева разорили. Даже само имя Тенишевой не произносили, боясь прослыть неблагонадежными. В годы Великой Отечественной войны «почти все в Талашкине сошло на нет...». Но память об усадьбе как о центре художественной жизни не исчезала ни в Талашкино, ни в Смоленске, столице области.
Около тридцати лет спустя после смерти Тенишевой к смоленским чиновникам от культуры пришли две интеллигентные старушки. Они передали государству по описи броши, кулоны, кольца, изумруды и сапфиры в золотой оправе. Уезжая, княгиня просила их сберечь эту красоту и передать в смоленские музеи, «когда придет время». И действительно, на основе этой коллекции в Смоленске была открыта художественная галерея, которая до сих пор является одним из самых посещаемых мест города. Ее экспозиция русского искусства — от древнерусских икон до произведений начала ХХ века тоже берет свое начало в Талашкино.
Возрождение «смоленских Афин» начинается с 1946 года, когда усадьба была объявлена историко-архитектурным заповедником. Здесь вновь было отстроено старинное здание школы, собраны многие предметы из тенишевской коллекции, возродились традиционные народные ремесла. Теперь, как и прежде, здесь можно приобрести изделия самобытных талашкинских умельцев, поучаствовать в мастер-классах и, конечно же, увидеть произведения тех, кто принес усадьбе славу, — мебель, изготовленную по эскизам Малютина, акварели Врубеля, керамику Рериха, расписные балалайки, производившие фурор на Всемирной выставке в Париже 1907 года, и еще многое другое, удивительное и по-талашкински неповторимое.
Слова Тенишевой о русском стиле и сегодня звучат актуально: «Наши деды сидели на деревянных скамьях, спали на пуховиках и, конечно, эта обстановка уже перестала удовлетворять современников, но почему же нельзя было построить все наши кресла, диваны, ширмы и трюмо в русском духе, не копируя старины, а только вдохновляясь ею?.. Каждая эпоха, каждое поколение, может внести что-то новое, сказать свое слово...».
В настоящее время все силы в Талашкино направлены на возрождение храма Святого Духа. Над украшением возведенной на высоком холме церкви Николай Рерих, еще не порвавший с русской почвой, трудился с 1908 по 1914 год. Однако его отступления от православного канона послужили причиной того, что храм так и не был освящен. Центральное место храма — алтарь, венчало изображение Царицы Небесной. По мнению искусствоведов, иконография ранее не встречалась ни в одном из православных храмов мира. Перед реставраторами стоит нелегкая задача — вернуть храму облик столетней давности. Внутренние росписи храма не сохранились, но художники планируют воссоздать убранство храма. Достаточно хорошо сохранилась правая часть мозаики на портале. Зато реставрация левой стороны панно потребует больших затрат, ведь подбор смальты — достаточно кропотливая процедура. В дальнейшем планируется и воссоздание исторического ландшафта прилегающей к храму территории. Жители и гости Смоленска смогут увидеть утраченные участки росписи благодаря демонстрационным материалам экспозиции, рассказывающие об истории возникновения этого уникального объекта.
...Возрождаются и живут новой жизнью другие традиции, заложенные княгиней Тенишевой. Одним из самых интересных явлений фленовской школы был театр, в котором сама Мария Клавдиевна была и режиссером, и актером, и портным, и гримером. В настоящее время детский Тенишевский театр предлагает спектакли, конкурсы, игры и подарки для всех желающих школьников 1-4 класса. Так, зимой этого года в репертуаре театра появился спектакль «Госпожа Метелица» по сказке братьев Гримм.
Еще одной жемчужиной Талашкина был детский балалаечный оркестр под руководством известного музыканта В. Лидина. Народная музыка звучит в Талашкине и сейчас — во время фольклорных фестивалей и народных гуляний. В такие праздничные дни припоминаются слова о Фленове из письма художника Стелецкого к Кустодиеву: «Музыка, шум, беготня, суета как на ярмарке... Постановка действительно художественная и исполнение очень недурное, хотя все исполняют простые мужики, только роли солистов исполняют сама княгиня и другие интеллигенты».
Ежегодно Талашкино посещают не только туристы, но и постоянные верные друзья — археологи, искусствоведы, художники, студенты, учащиеся философской школы «Новый Акрополь», реставраторы. В усадебном парке недавно установлен скульптурный портрет основательницы. Статная ее фигура хорошо видна гостям усадьбы, кажется, что она ждет полного возрождения своих прежних владений и вынашивает новые планы. Ведь многие ее пожелания сбылись уже тогда, когда ее не стало. Княгиня внимательно «наблюдает» за происходящим, возможно, вспоминая свои слова: «Талашкино совсем преобразилось, куда ни пойдешь, везде жизнь кипит. В мастерской строгают, режут по дереву, украшают резную мебель камнями, тканями, металлами... В другой мастерской девушки сидят за пяльцами и громко распевают песни... Идешь — и сердце радуется».
"Я люблю свой народ". К 150-летию княгини Марии Тенишевой
Марина Заболотская
«Русскими Афинами» назовут современники Талашкино, имение князей Тенишевых под Смоленском, а саму княгиню Марию Клавдиевну — «Периклом русских крестьян», ведь строила она свои «Афины» для простых людей.
«Меня влечет куда-то… До боли хочется в чем-то проявить себя, посвятить себя всю какому-нибудь благородному делу. Я хотела бы быть богатой, очень богатой для того, чтобы создать что-нибудь для пользы человечества. Мне кажется, я дала бы свои средства на крупное дело по образованию народа, создала бы что-нибудь полезное, прочное» — такие слова записывает в своем дневнике юная Мария. Душа ее горячо жаждет деятельности, свободы, но в настоящем лишь неудачное, несчастливое замужество и «серая, бессодержательная» жизнь…
Случайно оказавшись на вокальном прослушивании в Мариинском театре, она, как за спасительную соломинку, ухватилась за совет: «Езжайте в Париж, в оперную студию педагога Маркези. Из вас выйдет толк». И уехала, почти без денег. Никакие угрозы не смогли ее остановить. Чтобы замужней молодой женщине пойти на такое, требовалась большая отвага и серьезные причины.
«Трудно описать, что я пережила, почувствовав себя, наконец, свободной… Задыхаясь от наплыва неудержимых чувств, я влюбилась во вселенную, влюбилась в жизнь, ухватилась за нее».
Ее редкой красоты меццо-сопрано очаровал парижан. Годы спустя ее голос восхитит Чайковского, в музыкальный салон Тенишевых в Петербурге, чтобы послушать пение Марии Клавдиевны, будут съезжаться известные люди, газеты станут писать о ее нечастых, но ярких выступлениях. Но сама она еще там, в Париже, почувствует, что театр, сцена — не для нее. «Пение? Это — забава… Не этого хочет моя судьба».
Париж утолил ее жажду познания. Мария со страстным интересом погрузилась в историю искусства, брала уроки по рисунку, целыми днями пропадала в музеях — часами стояла перед античными произведениями искусства, восхищенная их совершенством. И особенно завораживали ее старинные предметы прикладного искусства: ковры, гобелены, эмали — красота, которую человек когда-то умел так просто высказать и которая так естественно наполняла его жизнь.
Чуть позже Тенишева откроет для себя древнерусское искусство. В ее душе оживут картины былинного, сказочного прошлого, по крупицам начнет она собирать уникальную коллекцию произведений русской старины — больше 10 000 экспонатов…
Но это все потом — судьба не дарит сильным людям легких путей, а через трудности и испытания ведет, возможно, самой короткой дорогой к предназначению.
Безденежье заставило Марию вернуться в Петербург. Ей уже стало казаться, что круг замкнулся, что впереди опять пустота. Но судьба вновь улыбнулась — встреча с князем Вячеславом Николаевичем Тенишевым, неожиданная, как снег на голову, открыла новую страницу ее жизни. «Это был человек с железной волей, сильный духом». Неординарный, с разносторонними интересами, он сразу узнал в Марии родную душу. «Мы протянули друг другу руки — судьба наша решилась».
Вместе с супругом княгиня переехала в городок Бежецк, где Тенишев управлял делами крупного завода. Там, в Бежецке, Мария Клавдиевна увидела забитых и невежественных людей; перенаселенные рабочие бараки, пьянство и грубость в семьях, брошенных на произвол судьбы, лишенных возможности учиться детей… «Я открыла для себя, что здесь живут люди маленькие, пришибленные, опаленные огнем печей, оглушенные нескончаемыми ударами молота, по праву, может быть, озлобленные, огрубелые, но все же трогательные, заслуживающие хоть немного внимания и заботы об их нуждах… Кто позаботится о них? Кто прислушается к их голосу, их жалобам? Никто…» В ее душе вновь возникали прежние вопросы: чего ждет от нее судьба? Почему жизнь складывается так, а не иначе? На что потратить свои силы, как распорядиться открывшимися возможностями? И наконец нашла ответ.
Толком не зная, что делать, руководясь лишь советами собственного сердца, она искала все новые и новые идеи, как изменить жизнь рабочего городка. Князь поддерживал ее и не жалел денег на благоустройство Бежецка. Школы и ремесленные училища, благотворительное общество для оказания помощи сиротам и вдовам, народная столовая с качественными обедами за умеренную плату, расселение рабочих семей из трущоб в уютные домики с огородными хозяйствами, городской театр — Бежецк преображался!
…Как много может сделать всего один человек, чтобы жизнь многих людей наполнилась светом и смыслом. Не увенчанные славой и не обладатели выдающихся талантов, а щедрые и жертвенные — только они могут изменить чью-то жизнь.
Четыре года пролетели как сон. Пора было возвращаться в Петербург. А таинственная судьба уже манила предчувствиями будущего.
Талашкино, куда они переехали, было свадебным подарком князя.
«Как-то совестно было жить в нашем культурном Талашкине в убранстве и довольстве и равнодушно терпеть вокруг себя грязь и невежество и непроглядную темноту, — вспоминала Мария Клавдиевна. — Меня постоянно мучило нравственное убожество наших крестьян и грубость их нравов. Я чувствовала нравственный долг сделать что-нибудь для них, и совсем уж было противно в разговоре со многими из богатых помещиков нашего края слушать, как люди, часто без милосердия притеснявшие мужиков, называли их „серыми“, презирали, гнушались ими... Слепые, под неприглядной корой они проглядели то, что вылилось когда-то в былины и сказки и тихую, жалостно-горестную песнь о несбыточном счастье... Разыскать эту душу, отмыть то, что приросло от недостатка культуры, и на этой заглохшей, но хорошей почве можно взрастить какое угодно семя…» И княгиня Тенишева стала возделывать «заглохшую почву», свято веря, что в ней прорастут прекрасные семена.
Особенно много сил она посвятила детям — хотела, чтобы они нашли в жизни лучшую долю. На хуторе близ Талашкино Мария Клавдиевна построила большую школу со светлыми классами. Особенно тщательно подбирала преподавателей, ведь учитель должен стать для ученика наставником в жизни. Создала образцовое учебное хозяйство с садами и огородами, метеорологической станцией, пасекой, музеем пчеловодства. Сделала обязательными для всех классов занятия рукоделием и ремеслами — чтобы с детства пробуждалась тяга к созидательному труду и красоте.
Большинство учеников, сироты и дети из бедных семей, принимались на полное попечение. Рядом со школой появились уютные общежития для мальчиков и девочек. Слабых учеников из школы не отчисляли, старались научить какому-нибудь полезному делу. Особенно талантливых детей Тенишева отправляла на свои средства учиться дальше в Смоленск, в Петербург, за границу. «Приходит в школу бессознательным дикарем — ступить не умеет, а там, смотришь, понемногу обтесывается, слезает грубая кора — человеком делается. Я любила разгадывать эти натуры, работать над ними, направлять их… Да, я люблю свой народ и верю, что в нем вся будущность России, нужно только честно направить его силы и способности». И ничто не могло оторвать ее от дела, которое она считала святым.
Один из посетителей Талашкина напишет: «Много подкупающего и красивого, как и во всем, что она делает, — в благотворительности Марии Клавдиевны. Ничего показного, бьющего на дешевый, чисто внешний эффект. Все глубоко, все от сердца. А разве не красиво: великосветская женщина, выезды которой считались первыми в Булонском лесу и у которой в Париже садилось за стол до двухсот человек — всего самого знатного, блестящего и талантливого, она идет по первому зову в школу к мальчику, у которого разбились губы или пошла носом кровь? Едет украдкой, чтобы никто не знал».
Постепенно Мария Клавдиевна начала приобщать своих воспитанников к искусству. Ее дружба с музыкантом Андреевым, который впервые вывел на столичную сцену (и с большим успехом) народные инструменты, вылилась в создание в Талашкине оркестра балалаечников. Андреев часто бывал в имении Тенишевых и участвовал в концертах вместе с крестьянскими ребятами. Музыкант Василий Александрович Лидин и вовсе покинул столицу, поселился в Талашкине и возглавил оркестр.
«Русскими Афинами» назовут современники Талашкино, имение князей Тенишевых под Смоленском, а саму княгиню Марию Клавдиевну — «Периклом русских крестьян», ведь строила она свои «Афины» для простых людей.
Особенно сблизилась Тенишева с учениками благодаря театру: «Мы временно составляли как бы одну семью, сливаясь в одно целое, стараясь сыграть сцену как можно лучше». Из небольших театральных постановок, в которых играли ученики и учителя школы, простые крестьяне, родился настоящий театр. В нем играли Гоголя, Чехова, Островского, даже поставили оперу. Когда в школе актерам стало тесно, в театр превратили флигель дома Тенишевых. Зал на двести мест часто не мог вместить всех желающих посмотреть на талашкинское чудо. Газета «Смоленские новости» следила за премьерами и выступлениями оркестра балалаечников и театра. Это было уникальное сочетание совместного творчества столичных профессионалов, которых княгиня привлекала к постановкам, и простых, но очень талантливых людей. «Пересохшая почва» начинала давать первые ростки, и они безмерно воодушевляли Марию Клавдиевну.
Со временем Тенишева обратилась к другой своей заветной мечте. «Мне давно хотелось осуществить в Талашкине еще один замысел. Русский стиль, как его до сих пор трактовали, был совершенно забыт. Все смотрели на него как на что-то устарелое, мертвое, неспособное возродиться и занять место в современном искусстве». Мария Клавдиевна видела в древнерусском искусстве неиссякаемый источник красоты для художественного творчества, которое бы не копировало старину, «а лишь вдохновлялось ею».
Добровольцы из Культурного центре "Новый Акрополь" совместно со Смоленским музеем-заповедником с 2002 года ведут восстановительные работы на территории бывшей усадьбы М. К. Тенишевой
Она далека была и от академического искусства, и от эстетских поисков так называемого высокого искусства. Слова Николая Рериха из статьи «Старина» передают то, что было близко Тенишевой: «В поспешности мечемся в поисках нового. И родит эта гора — мышь…Насильственная стилизация природы, умышленное придумывание новых извивов формы… не создадут стиля». Забытое искусство прошлого основывалось на любви самой жизни к красоте, на целесообразности и естественности, которые давно покинули и городскую, и деревенскую жизнь.
Она решилась создать художественные мастерские, где возрождалось бы русское прикладное искусство и объединились бы лучшие силы народного и профессионального творчества. «Мои талашкинские мастерские есть проба искусства русского. Ежели бы искусство это достигло совершенства, оно стало бы общемировым».
Она мечтала и о создании художественных изделий на промышленной основе. Хотела, чтобы вещи, созданные по старинным заветам красоты, вошли в жизнь и быт горожан и изменили их вкус, привыкший к дешевым подделкам под европейский стиль. И еще она очень хотела, чтобы в новом художественном процессе участвовали и местные крестьяне. Ведь в Смоленской губернии испокон веков было много кустарных промыслов, но изделия кустарей давно уже отошли от красоты народного искусства, были грубы, аляповаты, шаблонны; крестьяне пытались их совершенствовать, но, не видя и не зная хороших образцов, работали примитивно и сбывали свои изделия по низким ценам. Тенишева верила, что при правильном и любовном подходе можно возродить исконную тягу русского человека к красоте, немеханическое, осмысленное применение орнамента, забытые техники исполнения.
Ей удалось привлечь к этой работе талантливых московских и петербургских художников — С. В. Малютина, А. П. Зиновьева, В. В. Бекетова, Д. С. Стеллецкого. Каждый из них внес свой уникальный талант в переосмысление русского искусства. Они работали в мастерских постоянно и за короткое время создали много интересных образцов прикладного искусства, по которым работали народные мастера. Открылись столярная, резная, вышивальная и керамическая мастерские, где были заняты больше 2000 человек из 50 деревень. Многие воспитанники школьного городка нашли в них применение своим силам и талантам.
«Талашкино совсем преобразилось. Бывало, куда ни пойдешь, везде жизнь кипит. В мастерской строгают, режут по дереву, украшают резную мебель камнями, тканями, металлами. В углу стоят муфеля, и здесь, втихомолку, я давно уже приводила в исполнение свою заветную мечту, о которой даже говорить боялась вслух: делаю опыты, ищу, тружусь над эмалью. В другой мастерской девушки сидят за пяльцами и громко распевают песни. Мимо мастерской проходят бабы с котомками за пазухой: принесли работу или получили новую. Идешь — и сердце радуется», — писала Мария Клавдиевна в воспоминаниях «Впечатления моей жизни».
Изделия талашкинских мастеров продавались в Москве в специальном магазине «Родник». Их по достоинству оценили на выставках в Смоленске, Петербурге, в Праге, в Париже, в Берлине. Частное дело, вдохновленное одним человеком, очень скоро стало важным явлением культуры. О Тенишевой появились статьи в столичных и зарубежных журналах. Так, парижский журнал «Декоративное искусство» писал: «То, о чем Рёскин мечтал в своем идеале, освобожденном от тины практической жизни — обновлении народного искусства, княгиня Тенишева осуществила полностью».
«Не могу не выразить Вам того подавляющего впечатления, которое произвели на меня художественные учреждения Ваши. За всю мою поездку я привез много материалов, видел много лучших мест России, и все же впечатление Талашкина остается самым краеугольным», — писал княгине Тенишевой Николай Константинович Рерих после того, как впервые побывал в Талашкине в 1903 году, совершая большое путешествие по городам России и изучая древнерусские памятники.
А ведь школа в Талашкине просуществовала всего десять лет, мастерские и того меньше — четыре с половиной года!
Сегодня в Талашкине работает Историко-архитектурный комплекс "Теремок", где все желающие могут увидеть коллекцию предметов древнерусского искусства и изделия талашкинских мастеров
С революцией 1905 года прервалась жизнь в «русских Афинах». Начались поджоги, в школе велась пропаганда, а Тенишева не могла понять, почему созданное ею разрушается. «Гляжу на все как на роковую долю свыше. Должно быть, это так надо... Там, где была школа, — тишина. А над ней, высоко на горе, стоит одиноко на вершине венец дела любви — храм. Во время заката уныло гляжу я с балкона на пламенеющий крест, горюю, страдаю и по-прежнему люблю…
Долго я урезонивала самое себя, долго болела душою, но, наконец, после многих бессонных ночей и сильной внутренней борьбы, я сказала себе, что храмы, музеи, памятники строятся не для современников, которые большей частью их не понимают. Они строятся для будущих поколений, для их развития и пользы. Нужно отбросить личную вражду, обиды, вообще всякую личную точку зрения, все это сметется со смертью моих врагов и моей. Останется созданное на пользу и служению юношеству, следующим поколениям и родине. Я ведь всегда любила ее, любила детей и работала, как умела».
В эмиграции Мария Клавдиевна продолжила дело, начатое в Талашкине: она работала как художник-эмальер, возрождая древнее искусство эмалей, участвуя в многочисленных выставках. Ее работы украсили отделы прикладного искусства многих европейских музеев и частных коллекций. «Имея только свой рабочий стол, небольшую мастерскую и маленькую виллу под Парижем (как я называл ее „Малое Талашкино“), Мария Клавдиевна опять оказывается свободной в своих помыслах. Не останавливаясь на людских оценках, она говорит о будущем, а будущее это в знании… Но она не делается теоретиком. Никакие потрясения не могут оторвать ее от жизни. Она работает и по-прежнему полна желанием давать людям радость искусства», — писал Рерих. В «Малое Талашкино», как к очагу, приходили за поддержкой и вдохновением.
Она продолжала без устали учиться и работать. Сильные духом люди никогда не складывают оружие, даже если их раны кровоточат. Они живут так, как верят, а их вера в жизнь безгранична, ибо основана на знании сердца.
Марии Клавдиевне Тенишевой много раз приходилось начинать все сначала. На ее глазах разрушалось то, что она создавала, то, что стоило ей всех душевных и физических сил, — и после этого она поднималась и снова бралась за работу. «Жар-Птица заповедной страны будущего увлекла ее поверх жизненных будней, — сказал о ней Рерих. — Отсюда та несокрушимая бодрость духа и преданность познанию».
Усадьба Талашкино — «Русская Флоренция»
No comments:
Post a Comment